Официальное заявление
Шрифт:
– Я не ребенок, Хизер, - сказала Лиз.
– Тогда, возможно, тебе следует относиться ко всему посерьезнее, - огрызнулась она в ответ.
– Ты обуза, а ускользать и заниматься…тем, что тебе вздумается на пользу никому не пойдет.
– Хизер, - произнес Брейди, угрожающе понизив голос.
Хизер заметно выпрямилась и как будто осознала, что Брейди был еще здесь.
О, это будет весело.
– Просто приведите себя в порядок, - холодно сказала она.
Да, Хизер была не в духе. Она, наверное, была обеспокоена тем, что ее идеальный
Частично работе Хизер был нанесен урон. А Лиз была тем, кто это сделал. Лиз понимала, почему Хизер вела себя таким образом, но это не означало, что она будет с этим мириться. Напоследок Хизер окинула взглядом Лиз, после чего ушла к Элиоту.
– Она такая сука, - проворчала Лиз.
– Еще какая, но…это вроде как ее работа, - сказал Брейди.
– Она просто должна привыкнуть к тому, что мы вместе. Думаю, она думает, что это какая-то шутка.
– Если она так думает, значит, другие подумают также.
– Я намерен подавить такие предположения, прежде чем это распространиться. Ты здесь, чтобы остаться.
Его голос был настолько властным, что у Лиз не было шансов, чтобы сомневаться в этом. После того, как она бросила его во время его победы на предварительном голосовании, чтобы убедиться, что он выиграет на выборах, ей нужно было провести целый год с Хайденом. Она никогда не забывала о Брейди, и то время, что они провели раздельно, спровоцировало страстные встречи и душе разрывающие расставания. Тот факт, что они находились здесь, было доказательством их преданности друг другу.
Минутой позже, Хихер чинно вышла на сцену. Она была высокой блондинкой, красивой, с такой самоуверенностью, что могла взлететь до небес, когда стояла на сцене. Лиз вспомнила, как она завидовала ее стройной фигуре. Не то, чтобы Лиз была толстой, но она была намного более атлетического сложения и с большой грудью.
– Большое спасибо всем за участие в этой пресс-конференции, которую мы организовали в последнюю минуту, - пропела Хизер.
– Я – Хизер Феррингтон, пресс-секретарь Конгрессмена Максвелла. Никаких вопросов после того, как Конгрессмен сделает свое заявление.
Толпа взорвалась от возмущения. Лиз на самом деле их не винила. Она не сомневалась, что Брейди будет забросан вопросами, хотел он этого или нет. Она бы так и сделала. Лиз предложила Брейди ответить на несколько вопросов, чтобы избежать возмущения журналистов, но Хизер даже слушать об этом не хотела. Она желала держать под контролем все вопросы, которые бы могли быть заданы. По-видимому, было весьма плохо, что Лиз уже разговаривала с Каллей, когда ей пришлось ответить на вопросы про Сэнди Кармайкл, псевдониме, который использовала Лиз.
Хизер послала им уничтожающий взгляд.
– Никаких вопросов, - повторила она.
– Конгрессмен появится через минуту.
Она чопорно вернулась обратно к Брейди и Лиз. Лиз была рада, что ей не приходилось сейчас иметь дело с основным бременем этой реакции.
Хизер медленно выдохнула, когда повернулась к Брейди.
– Просто придерживайся сценария.
Он кивнул. Его лицо на секунду помрачнело, после чего он снова вернулся к своей нейтральной предвыборной маске, которую Лиз уже привыкла видеть на его лице.
– И Брейди… удачи.
Он мягко сжал ее руку. Они работали вместе сначала его карьеры, и, проводя непомерное количество времени вместе, у них уже появилась определенная связь. После того, как он опустил свою руку, он повернулся обратно к Лиз. За кулисами их никто не видел, но когда его глаза остановились на ней, по ее телу все равно прошла нервная дрожь.
– Все еще стоит того?
– спросил он.
Лиз кивнула.
– Так будет всегда.
Брейди наклонился и еще раз нежно поцеловал ее в губы. Затем он прошел по небольшой сцене на трибуну, как если бы владел ею. А так и было. Всегда. Брейди более комфортно было на сцене перед толпой журналистов с пеной у рта, чем перед большинством людей из их повседневной жизни. Он держал на лице свою уверенную улыбку, твердость в шаге, и источал энергетику человека, рожденного быть политиком.
Он поправил галстук на шее. Это была его невысказанная реплика о том, что он был готов начать. Лиз затаила дыхание, и в комнате повисла гнетущая тишина, когда репортеры подались вперед, в предвкушении того, что должно было произойти.
– Спасибо всем за то, что вы собрались здесь за такой короткий срок. Уверен, вам не терпится узнать на счет последних заявлений в мой адрес. И сегодня я здесь, чтобы сделать официальное заявление.
Брейди сделал паузу, Лиз увидела голодное выражение лиц журналистов.
– Политики в глазах общественности возводятся до высоких стандартов. От нас ожидается непроницаемость. От нас ожидается что-то сверхчеловеческое. Каждая ошибка, каждая заминка, каждое препятствие, мы должны преодолевать открыто и доступно для общественности. Это та жизнь, которою мы выбрали, которую выбрал я, когда дал присягу. Это та жизнь, которую я бы ни на что не променял, потому что она дает мне возможность работать ради людей, о которых я забочусь, работать ради жителей этой великой нации.
Брейди, расслабившись, улыбнулся. До этого момента Лиз не осознавала, какой комок нервов был между ними.
– Как вы можете себе представить, эта жизнь проходит с ограничениями. И ограничения – это последнее, что политики склонны обсуждать. Но после тех новостей, которые на этих выходных появились в газетах, я чувствую, что мне пора озвучить одно из таких ограничений. Одно из тех, ну если быть честным, дамы и господа, вы когда-нибудь задумывались, как трудно с кем-нибудь встречаться, пока помогаешь управлять страной?