Шрифт:
Официантка
Триш Амброуз была номером три.
Ее послужной список выглядел хорошо. Она обладала большим опытом работы в ресторанах различных стилей. В основном она работала старшей официанткой. Это была удача. Особенно, если она не будет стремиться проводить рабочий день, демонстрируя свои наряды. Если она имеет подход, и обладает навыками метрдотеля, то окажется идеальным кандидатом.
Триш появилась в очень чистых, сидящих в обтяжку джинсах и клетчатой рубашке. Это был хороший знак - она позаботилась о том, чтобы подходить под стиль ресторана.
Роман сделал
Роман вернул себя к действительности. Она обладала хорошей фигурой. Ее бюст был не столь высок и горд, как у некоторых женщин, но был более чем пышен - из тех, когда каждая из грудей требует внимания обеих рук. Посетителям-мужчинам это понравится. Но он, конечно-же, не стал оценивать ее на свой вкус. Как отметил Роман, ниже груди, свободно двигавшейся при каждом жесте рукой или пожатии плечами, она была почти худой. Джинсы и рубашка хорошо смотрелись на ней, для работы - именно для работы - это имело большое значение.
– Я позвоню вам, - сказал он в конце.
И действительно позвонил. Судя по тому, как она ответила на звонок, она, похоже, ожидала звонка любовника. Возможно, просто ее голос так звучал по телефону, ведь когда не видишь лица, может сложиться неверное впечатление. По той или иной причине, но когда Роман подумал о том, что у нее есть любовник, у него возникло странное ощущение.
На третий день она уже освоила все тонкости дела. Роман мог бы начать отказываться от первой смены, но он этого не делал. Он оставался там и наблюдал, как она распоряжается. Чтобы подчеркнуть отличие Триш от остальных официанток, Роман позволил ей вместо шорт или юбки носить джинсы. Это выглядело солиднее и больше подходило для помощника управляющего, но было не менее сексуально. Носить джинсы Триш умела. Наверное, она покупала их в специальном магазине. Они обтягивали ее ягодицы и бедра, как покрытие из бледно-голубой мази. Шов, проходящий сзади и между ногами к ширинке, был тугим. Роману казалось, что, так врезаясь в нее, шов должен был причинять ей неудобство. Однако, судя по ней, она его, видимо, просто не замечала.
Ее рубашки всегда были белоснежны и скромно застегнуты, но в то же время было очевидно, что бюстгалтера она не носит. Иногда Роман ловил себя на том, что пытается представить, как она выглядит в джинсах, но без рубашки. От этой мысли он поеживался.
В рабочее время Триш скользила по залу ресторана деловая, но женственная. После, когда посетителей уже не оставалось, ее походка становилась иной. Если было тихо, то Роман мог слышать, как ткань трется о ткань, будто бедра Триш были страстно влюблены друг в друга.
Она совсем не обращала на него внимания. Конечно, иногда они касались друг друга, ведь работать приходилось в достаточно тесном помещении, а многоуровневая схема ресторана приводила к тому, что иногда она оказывалась стоящей выше его. Вскидывая глаза - ограждения находились на уровне талии - он видел ее наклонившейся под таким углом, что... пробуждались сомнения в том общеизвестном факте, что обнаженная женская грудь лучше всего смотрится только в воде или когда женщина стоит на четвереньках.
А однажды в пятницу, в конце рабочего дня, показывающая доход красная линия на большом висящем в офисе графике переползла через зеленую расходную линию и рванула вверх. Роману нужно было поделиться с кем-либо своей радостью. Он выскочил из офиса в зал ресторана. Включено было только боковое освещение. Уборка уже закончилась. В зале не осталось никого, кроме Триш. Она сидела, потягивая вино из стакана. После завершения рабочего дня каждому сотруднику позволялось бесплатно выпить стакан вина. У Триш это уже был четвертый, но Роман этого не знал.
Возможно, было душно или она слишком усердно трудилась, но две верхние пуговки ее рубашки были расстегнуты. Крохотная капелька пота блестела меж ее глаз. С легким смешком Триш подняла стакан, и капелька исчезла.
– Нам это удалось, - пробормотал Роман.
– Мы достигли цели. Триш, пойдем, посмотришь.
Она последовала за ним в его офис, с торжественным видом уставилась на график, а затем повернулась к нему, опершись руками сзади себя на блестящую доску, пристроилась в тесном промежутке между стеной и столом.
– Роман, это восхитительно, - произнесла она хриплым голосом. Возможно, на тембре ее голоса сказалось обилие работы в тот вечер - он был более хриплым, чем обычно.
– Отметим?
– И она бросила взгляд на бутылку виски, стоявшую на книжной полке.
– А почему-бы и нет? Но у меня есть только один стакан под виски. Давай я принесу стакан из...
– Мы можем пить и из одного, - предложила она.
– Не возражаешь пить из стакана, которого касались мои губы?
– Разумеется, нет.
– Роман налил в стакан на четыре пальца, поскольку доза предназначалась для двоих.
– Постараюсь не оставить следов помады, - сказала Триш и сделала большой глоток.
Ее губная помада. У Триш был большой рот, чего Роман никогда до этого не замечал. Щедрый рот. Губы имели сочный алый цвет. Они почти диссонировали с ее рыжими волосами. Это несоответствие цветов указывало на ее слабое место, и она выглядела менее незащищенной.
– Твоя очередь, - сказала она, протягивая Роману стакан. На той стороне, которой она его протянула, осталось маленькое, совсем крошечное пятно губной помады. Ему показалось неприличным поворачивать стакан, и он выпил. Его губы коснулись следов ее помады и чуть дрогнули от этого. Она внимательно смотрела на него, наблюдая, как он пьет. У нее были темные глаза цвета домашней сливочной тянучки, по крайней мере, так ему показалось. Темные, но не горячие, не опасные. Однако то, как она сейчас смотрела на него, могло-бы заставить его изменить свою точку зрения.