Официантка

Натан Мелисса

Джеральдина. Еще одна причина волноваться. Ему тяжело было рассказать ей такие плохие новости. Тяжело, потому что он понимал, что ненормально так волноваться из-за того, что приходится поведать плохие новости женщине, на которой собираешься жениться. А причины нервничать были. Вместо того чтобы положить трескающуюся от боли голову на грудь своей невесты, ему пришлось утихомиривать разбушевавшуюся фурию. Вместо того чтобы помочь ему, когда он в этом нуждался, Джеральдина стала его главной

головной болью.

Это стало той соломинкой, которая способна переломить хребет верблюду из известной пословицы. Он спрашивал себя, что будет, если ему опять понадобится помощь. Куда идти? К кому обратиться? Он понимал, что такой расклад не слишком хорош для счастливой пары. Он оглядывался назад, на годы, проведенные с Джеральдиной, и думал над тем, почему никогда не просил ее о помощи. Он просто никогда не думал, что она может ему помочь. Ни практически, ни эмоционально, ни психологически. В ее характере этого просто не было.

Это заставило его задуматься о том, какой мужчина ей нужен, и, поразмыслив, он пришел к выводу, что тот должен быть гораздо более толстокожим, чем он; кто-то, кто взял бы на себя всю заботу о женщине; кто удовлетворял бы ее прихоти; кто-то более жесткий, чем он; кто-то, чья уверенность в себе прочно защищена от всего самодовольством. А еще он должен зарабатывать кучу денег.

Все это заставило его задуматься и о том, какая женщина нужна ему, но он никак не мог ничего придумать. Он все еще вспоминал поцелуй Кэти на свадьбе.

Ничего из всего этого не указывало на то, что он не любит Джеральдину или что у них нет светлых воспоминаний о совместном прошлом. Это не означало, что порвать с Джеральдиной будет легко. Он уже пытался когда-то, так что он знал.

Именно в этом месте он всегда возвращался к одному и тому же вопросу: с одной стороны, ее реакция была той соломинкой, которая способна переломить хребет верблюду, с другой стороны, это он был нервным верблюдом, а Джеральдина — соломинкой на его хребте. Сможет ли он расстаться с ней?

Они не разговаривали с ней с тех пор, как он рассказал ей о том, что случилось, и они разругались. Сначала он не позвонил ей, потому что был зол. Потом — потому что предавался размышлениям об их отношениях. А еще позже потому, что размышления о том, что все кончено, превратились в осознание, что это всего лишь еще один крутой поворот. И только в последние полчаса он начал бояться. Потому что, если им суждено быть вместе, ему придется с ней разговаривать.

Так что он попытался не думать об этом.

Дэн снова потянулся к телефону. В его списке оставалось всего два имени, а он уже успел наунижаться больше, чем мог это вынести. Но звонить было нужно. Он слушал гудок телефона с закрытыми глазами и, понадеявшись, что никто не услышит отчаяния в его голосе, набрал номер.

Под сигнал вызова, доносившийся из трубки, он снова задумался. Ему становилось все труднее сосредоточиться, с тех пор как… как что? Он нахмурился. Когда Пол сказал ему, что выходит из дела? Только вчера вечером? А такое впечатление, что прошло несколько недель.

Дэн снова посмотрел на телефон.

Ладно, по крайней мере, это напомнило ему об одной вещи. Он понял, почему уехал из города. Он ясно представил себе свой бывший кабинет, мужчин в ярких пиджаках, оттеняющих их болезненную кожу. Может, в женском коллективе и было сложно работать, но это было гораздо лучше, чем находиться в пропитанном тестостероном офисе.

Он уже собрался повесить трубку, как на том конце провода ответили:

— Чарлз Гордон.

— Чарли! — воскликнул Дэн.

Повисла пауза, во время которой Дэн слышал на заднем плане шум офиса.

— Дэн.

Сердце Дэна екнуло — Чарли уже предупредили.

— Привет, как дела? — как можно более дружелюбно спросил Дэн.

— Не могу жаловаться, не могу жаловаться.

— Хорошо.

— Что я могу для тебя сделать?

— Ну, в общем-то, речь о том, что мы можем сделать друг для друга, — сказал Дэн, ненавидя себя.

Пауза. Он представил, как Чарли показывает сослуживцам, что этот неудачник наконец ему позвонил.

— Я так понимаю, ты уже слышал? — спросил Дэн.

— Да, что-то слышал.

— У нас хорошо идут дела.

— Прекрасно.

— Доходы повысились.

Чарли присвистнул.

— Но у Пола появились другие планы.

— Да, я слышал.

— Мне не хотелось бы тратить твое время, Чарли, я знаю, что ты занят. Хочешь купить половину Пола?

Чарли вздохнул, и Дэн представил, как он откидывается на стуле.

— Я бы хотел, но месяц назад я вложил деньги в недвижимость. Внес залог за квартиру.

— Отлично.

— Пентхауз с видом на реку. Надеюсь, это будет моя крепость.

— Это замечательно.

— Послушай, — добродушно сказал Чарли, — почему бы тебе не прийти сегодня вечером в паб? Там все наши парни будут.

— Да, Майк говорил.

— Ах да, Майки, — заржал Чарли, — каждый вечер говорит что-то другое. Прямо живая мыльная опера. Давай соглашайся. Будет классно.

— Я не смогу.

— Ладно, — сказал Чарли.

— Ну, пока.

— Дэн, послушай.

— Да?

— Будь на связи.

— Конечно.

Связь прервалась, но Дэн еще какое-то время сидел, держа трубку в руках. Он посмотрел на свой листок. Еще одно имя. Потом он посмотрел на свои руки и, секунду поколебавшись, разорвал листок.