Шрифт:
Карел Чапек
Офир (1)
На площади св. Марка вряд ли кто оглянулся, когда стражники вели старика к дожу. Старик был оборван и грязен, и можно было подумать, что это какой-нибудь портовый воришка.
– Этот человек, - доложил podesta vicegerente (2), остановившись перед троном дожа, - заявляет, что зовут его Джованни Фиальго и что он купец из Лиссабона; он утверждает, будто был владельцем судна и его со всем экипажем и грузом захватили в плен алжирские пираты; далее он показывает, что ему удалось бежать с галеры и что он
Старый дож пристально разглядывал взлохмаченного старика своими птичьими глазками.
– Итак, - молвил он наконец, - ты говоришь, что работал на галере?
Схваченный вместо ответа обнажил грязные щиколотки; они опухли от оков.
– А на спине, - добавил он, - сплошные шрамы, ваша милость. Если желаете, я покажу вам...
– Нет, нет, - поспешно отказался дож.
– Не надо.
– Что хотел ты поведать нам?
Оборванный старик поднял голову.
– Дайте мне судно, ваша милость, - ясным голосом проговорил он, - и я приведу его в Офир, страну золота.
– В Офир...
– пробормотал дож.
– Ты нашел Офир?
– Нашел, - ответил старик, - и пробыл там девять месяцев, ибо нам нужно было чинить корабль.
Дож переглянулся со своим ученым советником епископом Порденонским.
– Где же находится Офир?
– спросил он старого купца.
– В трех месяцах пути отсюда, - ответил тот.
– Надо обогнуть Африку, а затем плыть на полночь.
Епископ Порденонский настороженно подался вперед.
– Разве Офир на берегу моря?
– Нет. Офир лежит в девяти днях пути от морского побережья и простирается вокруг великого озера, синего, как сапфир.
Епископ Порденонский слегка кивнул.
– Но как же вы попали в глубь страны?
– спросил дож. Ведь, говорят, Офир отделяют от моря непроходимые горы и пустыни.
– Да, - сказал корабельщик Фиальго, - в Офир нет путей. Пустыня кишит львами, а горы - хрустальные и гладкие, как муранское стекло (3).
– И все же ты преодолел их?
– воскликнул дож.
– Да. Когда мы чинили корабль, сильно потрепанный бурями, на берег пришли люди в белых одеждах, окаймленных пурпурными полосами, и обратились к нам с приветом.
– Чернокожие?
– спросил епископ.
– Нет, монсеньер. Белые, как англичане, а волосы их длинные, посыпанные золотой пудрой. Они очень красивы.
– А что, они были вооружены?
– осведомился дож.
– У них были золотые копья. Они велели нам взять все железные предметы и обменять их в Офире на золото. Ибо в Офире нет железа. И они следили, чтобы мы взяли все железо: - якоря, цепи, оружие, даже гвозди, которыми был сбит наш корабль.
– И что же дальше?
– спросил дож.
– На берегу нас ждало стадо крылатых мулов, числом около шестидесяти. Их крылья похожи на лебединые. Называют их пегасами.
– Пегас...
– задумчиво проговорил ученый епископ.
– Об этом до нас дошли сведения еще от древних греков. Похоже, что греки действительно знали Офир.
– В Офире и в самом деле говорят по-гречески, - заявил старый купец.
– Я знаю немного греческий язык, потому что в каждом порту есть какой-нибудь вор с Крита или из Смирны.
– Это интересные вести, - пробормотал епископ.
– А что, жители Офира - христиане?
– Да простит мне бог, - ответил Фиальго, - но они настоящие язычники, монсеньер. Почитают некоего Аполлона, или как там его называют.
Епископ Порденонский покачал головой.
– Что ж, это согласуется. Вероятно, они - потомки грехов, которых занесло туда морской бурей после завоевания Трои. Что же дальше?
– Дальше?
– заговорил Джованни Фиальго.
– Дальше погрузили мы наше железо на этих крылатых ослов. Троим из нас - мне, некоему Чико из Кадикса и Маноло Перейра из Коимбре - дали крылатых коней, и вот, предводительствуемые офирскими воинами, мы полетели прямо на восток. Дорога длилась девять дней. Каждую ночь мы спускались на землю, чтобы пегасы могли попастись и напиться. Они питаются только асфоделиями и нарциссами.
– Видно, что греческого происхождения, - проворчал епископ.
– На девятый день мы увидели озеро, синее, как сапфир, продолжал старый купец.
– Мы спешились на его берегу. В озере водятся серебряные рыбы с рубиновыми глазами. А песок вокруг этого озера, ваша милость, состоит из одних жемчужин, крупных, как галька. Маноло пал наземь и начал загребать жемчуг полными горстями; и тут один из наших провожатых сказал, что это - отличный песок, из него в Офире жгут известь.
Дож широко раскрыл глаза.
– Известь из жемчуга! Поразительно!
– Потом нас повели в королевский дворец. Он весь был из алебастра, только крыша золотая, и она сияла, как солнце. Там нас приняла офирская королева, сидящая на хрустальном троне.
– Разве в Офире царствует женщина?
– удивился епископ.
– Да, монсеньер. Женщина ослепительной красоты, подобная некоей богине.
– Видимо, одна из амазонок, - задумчиво произнес епископ.
– А как другие женщины?
– с любопытством спросил дож. Понимаешь, я говорю о женщинах вообще - есть там красивые?
Корабельщик всплеснул руками.
– Ах, ваша милость, таких не было даже в Лиссабоне во времена моей юности!
Дож замахал рукой.
– Не болтай чепухи! Говорят, в Лиссабоне женщины черные, как кошки. Вот в Венеции, старик, в Венеции каких-нибудь тридцать лет назад - о, какие здесь были женщины! Прямо с полотен Тициана! (4) Так что же офирские женщины? Рассказывай...
– Я уже стар, ваша милость, - сказал Фиальго.
– Зато Маноло мог бы вам порассказать кое о чем, если бы его не убили мусульмане, захватившие нас у Балеар.