Офсайд
Шрифт:
– Я предпочел бы вовсе не быть с вами знакомым, – прошептал ей. Ее глаза чуть округлились.
– Опять Шекспир? – спросила она едва различимым шепотом.
– «Как вам это понравится». Акт третий.
Губы Николь сжались, а их уголки приподнялись.
– Полагаю, нам просто надо над этим поработать, – ответила она.
– Полагаю, мы поработаем.
Она снова смотрела на меня с секунду, после чего глубоко вздохнула и выдохнула.
– Прости, я была такой стервой, – сказала она смущенно. – Это на самом деле никоим образом не связано с тобой, всему виной
– Что ж, не знаю на счет шерифа, – сказал я, – но меня это определенно устроит.
Николь широко мне улыбнулась, отчего мое сердце забилось чаще. К несчастью, становилось уже довольно поздно, так что после того как Николь помирилась с отцом и попрощалась со мной, я отправился домой.
Прощаясь, шериф Скай пожал мне руку.
– Спасибо за развлечение, – сказал он с глупой улыбкой, которая выглядела еще более дурацкой от того, как подергивались при этом его усы.
– Спасибо за пиццу, шериф Скай, – ответил я, спускаясь с крыльца к своей машине.
– Эй, Томас! – окликнул он меня.
– Да?
– Зови меня Грег.
По-моему, я улыбался всю дорогу до дома.
Когда я припарковался на подъездной дорожке, машина отца уже стояла там. Но когда я зашел в дом, он был в гостиной и разговаривал по телефону. На мгновение наши взгляды встретились, и я слегка помахал. Он же просто перевел взгляд на блокнот, который лежал у него на коленях, и продолжил разговор.
Я поднялся в свою комнату, закрыл дверь и запер на замок. Быстро осмотрелся – все было на своих местах, так что я снова мог дышать. Стянул через голову свою футболку, сбросил джинсы на пол и взял мягкие фланелевые штаны из ящика. Собрал грязную одежду, сложил и положил в бельевую корзину. Она была уже переполнена, мне нужно было устроить стирку.
– Томас!
– Да, пап? – Я открыл дверь и перегнулся через перила.
– Где сумка для костюма и большой чемодан?
– В подвале, – ответил я. – Хочешь, чтобы я их нашел?
– Да.
Я спустился в подвал и пошарил в шкафах по нижним полкам, в итоге, выудив два чемодана, которые он хотел, потащил их наверх в его комнату. Он вытаскивал вещи из ящиков и складывал поверх покрывала на кровати.
– Ты куда-то собираешься? – спросил я.
– В Чикаго, – ответил он, опустился на колени и заглянул под свою кровать. – Я уезжаю завтра, сразу после игры.
– Конференция?
– Консорциум администраций больниц, – ответил он.
Не уверен, в чем было различие, но все же не настаивал на разъяснениях.
– Когда вернешься?
– В субботу, – ответил он, сунул руку глубоко под кровать и начал что-то нащупывать.
– Поездка с ночевкой? В Чикаго?
– Нет, в следующую субботу, – исправил он меня. – Зачем мне лететь в гребаный Чикаго на один день, и кто проводит встречу гребанного консорциума в выходные?
Я пожал плечами.
– То есть, ты едешь на неделю?
– Блядь, разве я только что не сказал тебе это? – огрызнулся он, выуживая из-под кровати пару парадных туфель и шлепнув меня по ноге
– Прости, – пробормотал я и по-быстрому свалил оттуда. Сел на свою кровать, как только снова запер свою дверь, и потер кончики пальцев. Все было в порядке. Посмотрел на часы, обнаружив, что был еще час до того времени, когда я обычно ложился спать, и по привычке перевел взгляд на прикроватную тумбочку. Сделал глубокий вдох – может, я бы смог отыскать свой этюдник, пока его не будет, и спрятать его в месте получше.
Провести неделю в отсутствие папы в городе – звучало довольно хорошо.
– Томас, иди сюда! – услышал я его крик из комнаты. Встал и пошел к нему.
– Это разве красная сумка для костюма? – Он стоял там и глядел на меня.
Что ж, судя по тому, что сумка в его руке была синей, я вроде как засомневался, нужно ли отвечать на вопрос, поэтому просто чуть покачал головой.
– Мне нужна была красная сумка, Томас, красная. Эта слишком маленькая! Найди мне ту, что я хочу!
– Найду, – тихо сказал я и побежал вниз в подвал.
Я знал, что папа старался сделать как лучше для меня и лишь хотел убедиться, чтобы я всегда был на высоте, чем бы ни занимался. Я не просто искал ему оправданий в своей голове. В этом было гораздо больше, чем лежало на поверхности. Он не мог заниматься всем, что делал, и быть в этом лучшим, не будучи сконцентрированным, а я ослабил свою концентрацию. Он с самого начала упоминал про красную – во всяком случае это то, что я говорил себя.
Вопрос в том: а была ли у нас вообще красная дорожная сумка?
Утро пятницы.
Блядь, я обожаю пятницы.
А уж пятницы, когда Румпель входила в школу, идя рядом со мной, были в десять гребаных раз лучше, чем любая другая пятница в моей жизни.
После того как она выбралась из машины, я обнял ее одной рукой за плечи и искоса ухмыльнулся в ее сторону, провожая в здание. Ко мне подходила куча народу и желала удачи в сегодняшней игре, и казалось, будто гигантская цифра с моим номером «один» у меня на груди сияла как чертов луч маяка. Можно было подумать, что так и было, судя по тому, как она притягивала ко мне народ. От этого по моей коже побежали приятные мурашки, и от того, что Румпель разделяла это со мной, все казалось еще более офигительным.
Когда мы остановились у моего шкафчика, вокруг собралась толпа. Я прижал Николь поближе, в то время как все болтали о последней игре, в которой мы играли со школой Престон Хай, разгромив их со счетом 2:0. Николь лишь прижалась ко мне и особо ничего не говорила. Что ж, по правде сказать, никто и ей ничего не сказал.
Наконец народ разошелся, и мы смогли перейти к ее постапокалиптическому шкафчику, а затем и к ее первому классу. Я остановился за дверью и облокотился спиной о стену коридора. Положил руки ей на бедра и приблизил к себе. Она подняла взгляд и прихватила зубками нижнюю губу.