Огибая свет
Шрифт:
И тогда в тишине уже брошенной, оставленной, почти забытой, но ещё не знающей об этом норы я вдруг услышал собственный голос; приглушённый, сиплый, словно после недельного перепоя, но шепчущий в пустоту с пугающим жаром:
— Найду, мразь… Не знаю, сука, что у тебя с мозгами, но я обязательно найду и всё поправлю…
Я встряхнулся всем телом.
Несвоевременность, своенравная дрянь, со всей очевидностью становилась моей неразлучной спутницей…
Найди меня, предвидь
Каскады музыки в голове утихли. В ней осталась лишь гнетущая тишина, не предвещающая ничего доброго, гулкая, будто в подземелье.
Тогда я вышел из норы и запер дверь. В последний момент не удержался, и зачем-то погладил створку, гладкую, пыльную и изрисованную шпаной.
На этот раз вышагивать с обнажённым башером было не так удобно, поэтому я закинул увесистую сумку на левое плечо поверх рюкзака, а правой рукой ухватился за её лямку, чтобы была поближе к оружию. Вероятнее всего, если бы моё возвращение засекли, за порогом норы бы уже ждали, но всё же…
В лифте снова задумался.
И ткнул обломком хаси вовсе не в подвальную ячейку клавиатона.
Я должен сказать ей. Лично. Даже если попаду в объективы вездесущих камер. Она так много сделала для меня за эти годы (а теперь ещё и для Ч’айи), что иначе я поступить просто не мог…
На первом этаже комплеблока неторопливо двинулся через знакомый холл — просторный, но неопрятный и местами откровенно загаженный. Кивнул ребятне в дальнем углу у ростовых окон на 13-ю улицу — знакомец Пятка и его дружки играли в «сдвинь шар», шумно позвякивая и ещё более шумно комментируя. Прошёл к чингайне, миновал раздвижные двери.
Как обычно, внутри было шумно и пахло едой. Обитатели «Куска угля» спускались выпить чашку крепкого варева или сожрать нехитрую закуску, старики рубились в моннго, редкие залётные клиенты жались к окнам-витринам, наблюдая за спортивными гуляниями снаружи.
У длинной стойки собирали заказы парочка самок в форменных фартуках. Одна при виде меня улыбнулась и подняла скрещённые пальцы, но вторую я не знал — новенькая зыркнула на терюнаши с суеверным ужасом и предпочла убраться протирать круглые столы.
— Куо-куо, малышка, — улыбнулся я в ответ и оправил сумку, — будь ласкова, позови Сапфир. Это важно.
Та нахмурилась, мохнатые уши прижались к голове. Заставили меня нахмуриться:
— Что-то не так?
— Госпожи нет на месте.
Казалось, официантка стесняется говорить. Или я снова чего-то не улавливал?
— Она осталась дома?
— Не могу этого знать, господин фер Скичира…
— Не сказала, когда вернётся?
— Простите, господин фер Скичира, мне нужно работать…
И самочка унеслась на другой конец
Байши… Одно из двух: или я так устал, что начинаю видеть несуществующее в совершенно обыденном, или здесь действительно что-то не так.
Вернувшись в холл комплеблока, я направился к подросткам в углу.
Через пыльные окна у входной двери были заметны толпы фанатов и экраны с трансляциями игр (судя по всему, шёл перерыв). Как я и предполагал, о случившейся несколькими часами ранее перестрелке на 13-й улице уже ничего не напоминало.
Кроме разносчика воды Пятки, среди малолетних игроков также оказались знакомые Дырявая Жопа, Засветло, Две Мозоли и Палка; остальную четвёрку я не знал.
Самый рослый парнишка неспешно поднялся с корточек, прокатил по грубой ладони пару игральных шариков, и скрестил пальцы на свободной лапе:
— Куо-куо, Ланс. Всё ещё ощущаешь тяжесть бренного существования?
Затем Пятка горестно вздохнул и поскрёб щёку с яркими шрамами тоннельных болячек. Ему было едва ли больше пятнадцати, но подчас крысюк вёл себя, будто глубокий, изнурённый жизнью старик.
— Все наладится, пацан, — традиционно кивнул я. — Чего не на штормболе, молокососы. Вы не голодные?
— А ты накормишь? — молниеносно оскалился Палка.
— До новой игйы ещё полтойа часа, — картаво пискнул самый младший Засветло, и тут же принялся деловито ощупывать сумку на моём плече. — Пйодаешь нагйабленное? Почём? Есть чо интейесное?
— Терюнаши, ты хвост потерял! — визгливо рассмеялся Дырявая Жопа, но угрюмый незнакомый парнишка опасливо ткнул того в бок и незаметно дёрнул себя за ухо, чтобы отвести сглаз.
— Шикарный галстук! — тявкнул незнакомый крысеныш. — Дашь поносить?
— Ага, дам, только шею вымой! — Я предупреждающе пшикнул, лёгким пинком отогнал Засветло от спины и сумки, и тут же спросил: — Давно тут трётесь?
— Пару часов, — важно кивнул Пятка, которого в стае определённо почитали за старшака. — Мож больше… Есть нам работа?
— Пока нет, — осторожно ответил я, а компания разом погрустнела. — Сапфир видели?
Молодые чу-ха вдруг отвели глаза, как один. Даже верный Пятка.
— Рассказывай, — велел я. Наугад вытянул из кармана пальто пару смятых рупий. Тревога усилилась. — Выкладывай, как есть.
— Да ну чо тут рассказывать, Ланс? — протянул уличный водонос, шустро забирая деньги (остальные проводили купюры жадными взглядами). — Уехала она.
— А чего так драматично? — снова ухмыльнулся я.
И уже через мгновение узнал причину.
— Ну, так она с вашими уехала, — Пятка вздохнул. — Трое «Детей», я не разглядел толком. Кажется, она выглядела не очень довольной, Ланс… Случилось чего?