Оглядываюсь и не сожалею

Выражаю искреннюю благодарность Игорю Антоновичу Гришину за неоценимую помощь в подготовке и издании сборника воспоминаний моего отца, за работу по включению дома Анатолия Петровича Абрамова в Подлипках на улице Карла Маркса в реестр объектов культурного наследия.

Благодарю так же Александра Вольдемаровича и Ирину Анатольевну Томас за поддержку и

помощь в работе над книгой.

И особая благодарность и признательность всей моей семье за непрерывную помощь и активное участие в подготовке сборника на протяжении более пяти лет.

Хранить вечно.

Этот призыв, прежде чем написать, я глубоко прочувствовал. И дело не в том, что я хочу увековечить память о себе, – это слишком мелкое желание. Однако, дух эпохи, описание событий, слова о Сергее Павловиче Королёве, изложенные его современником в доверительной форме, будут всегда интересны мыслящему человеку. В это я верю!

Дорогие мои! Берегите эти воспоминания, как память сердца. И продолжайте писать, когда созреете для этого.

«Воспоминания» изложены в двух частях. Первая часть охватывает, в основном, события личного и семейного характера. Вторая посвящена событиям, связанным с моей работой в ракетной технике, начиная с 1947 года. Особое внимание уделено Сергею Павловичу Королёву.

Фотографии являются приложением к «Воспоминаниям». С написанного снята ксерокопия, возможно, со временем оформлю второй экземпляр.

Как известно, у многих людей наступает момент, когда они начинают задумываться, – а не написать ли мне воспоминания о своей жизни? Подумал и я! Нет, не стоит… Я же не полководец и не государственный деятель, кому нужны мои воспоминания?

А почему бы и нет? Я не страдаю манией величия и не собираюсь принуждать кого-либо читать мои записки, а вспомнить и осмыслить свою жизнь с высот своего возраста интересно и, возможно, даже полезно и себе и, надеюсь, детям и внукам. Я с большим интересом рассматриваю материалы, касающиеся моих родителей, и сожалею, что их мало. Так надо не повторять ошибки, а оставить детям кое-что для души. Человеческая память – это богатство, которым надо умело распорядиться. Бывают времена, когда жизнь одного поколения, как копия похожа на жизнь предыдущего и последующего поколений. Иное дело – время жизни нашего поколения. Я жил как бы на стыке двух в корне отличных друг от друга эпох. Условия, в которых я провел свое детство, знакомы моим детям лишь по фильмам и литературе и скоро будут достоянием музеев. Вместе с тем, я был свидетелем и участником исторических событий военного (1941–1945 гг.) и послевоенного периодов, и вспомнить об этом является потребностью мыслящего человека. Так зачем же лишать себя возможности мысленно просмотреть этот многосерийный документальный фильм, хранящийся пока только в моей памяти, который можно попытаться перевести (с громадными сокращениями) на бумагу.

Особенно уверовал я в необходимость писать после того, как прочитал опубликованный в 1982 году роман Владимира Чивилихина «Память» и статью писателя Даниила Гранина «Со скоростью века». Чивилихин за этот роман был удостоен Государственной премии. В «Памяти» описывается (на базе изучения исторических документов) многострадальная история образования Руси. Настоятельно рекомендую прочесть, хотя читается трудно. Каждый должен знать историю своей Родины. «Заметьте, – считал Пушкин, – неуважение к предкам есть первый признак дикости и безнравственности». Добавим, что человек,

потерявший память, перестает быть самим собой. «Народ без истории – скопище людей», из послесловия к «Памяти», автор Е. Осетров.

Ну а теперь обратим свой взор в стремительно удаляющееся прошлое.

Родился я в городе Вольске Саратовской области 3-го июня 1919 г. по старому стилю и 16 июня по новому. Однако, во всех документах, начиная с паспорта, указана дата 20-е мая, то есть «состарил» себя на 26 дней.

Хотя я был одним ребенком в семье, тем не менее никогда не чувствовал себя одиноким, так как дети многочисленных родственников и товарищи из соседних домов восполняли этот недостаток.

До 1924 года мы жили в маленьком домике во дворе дома маминых родителей, а затем купили соседний дом с большим двором и старыми надворными постройками – для ребячьих игр возможности неограниченные. Себя я помню с четырех лет. Особенно запомнился дедушка Семен, отец папы, с которым я любил играть его роскошной седой бородой. Он прослужил 25 лет в старой армии, участвовал в Турецкой войне, штурмовал крепость в городе Карс и заслужил два Георгиевских креста. Этим обстоятельством я очень гордился, особенно когда судьба занесла меня в 1945 году в Карс, и я, осматривая с товарищами неприступную и величественную крепость, рассказывал об этом подвиге, – когда солдаты буквально по штабелям из трупов взбирались на крепостные стены.

Четко помню морозный январский день… Я гулял, и вдруг издалека с нарастающей силой стал надвигаться протяжный, скорбный голос заводских и паровозных гудков. Я побежал домой и узнал, что умер Ленин. Взрослые ходили удрученные, их настроение передавалось детям, все сразу притихли. В детском садике мы разучивали стихотворение, отдельные строки которого запомнились до сих пор:

И пять ночей в Москве не спали Из-за того, что он уснул. И был торжественно-печален Луны почетный караул. И еще: и падали, и падали снежинки На ленинский – от снега белый – гроб.

Во дворе нашего дома под одной крышей, вытянувшись в линию стояли три хозяйственные постройки: погреб, сарай и конюшня с большим сеновалом, где я тайком пробовал курить (нашел место!). Кроме того, под верандой был дровяной сарай, а под домом – хорошее сухое помещение, где хранились старые книги, журналы и вещи. В жаркие дни я очень любил там сидеть у открытой двери в прохладе и листать дореволюционную «Ниву», в которой был очень разнообразный и интересный материал.

Огород наш был неухоженный, земля истощенная, поэтому после нескольких попыток мы отказались от мечты иметь свою зелень. Зато была чудесная травка и красивые «веники», как маленькие кипарисики, окаймляли тропинки. Рядом был большой огород дедушки, в котором, кроме огурцов и помидоров, росла неприхотливая тыква, которую мы ели всю зиму во всех видах. Особенно я любил тыкву с пшенной кашей, а вяленая в печи сладкая тыква не уступала дыне. Я уж не говорю о таком лакомстве, как жареные тыквенные семечки.

Дрова были дорогие, поэтому дедушка в уголке огорода наладил производство кизяков, навоз и солому он понемногу собирал у соседей и на улице. Когда кизяки подсыхали, он их укладывал в конические башенки (типа шахматной туры) высотой метра два, внутри которых было отлично скрываться, играя в прятки. Правда, при этом кизяки изрядно разрушались под нашими ногами, и дедушка, разгоняя нас, грозил оборвать уши, но это для острастки, до ушей дело не доходило.