Оглянись – пришельцы рядом!
Шрифт:
Если же говорить о сравнительной сложности обществ, имея в виду мир нынешний и мир грядущий, то человек, быть может, устроен сложнее, чем эти системы. Не потому ли развивается наша технология, совершенствуется культура, свершаются открытия? Ведь каждый миг мы моделируем более сложную систему, чем существующая, и создаем ее практически – это и есть движение в будущее через настоящее.
Итак, окрыленные надеждой, попробуем кое-что выяснить, но перед тем было бы неплохо убедиться, что будущее у нас вообще существует. В данный исторический период мы, все земное человечество, находимся в бутылочном горлышке или, если угодно, в суживающемся коридоре. Из-за наличия ряда губительных конфликтов горлышко может закончиться пробкой, а коридор – тупиком, и это будет означать конец цивилизации и, вероятно, жизни на Земле. К такому исходу может привести любое из глобальных противоречий, перечисленных в главе 7, так как все они – политические, расовые, социальные, демографические – приводят, в конечном счете, к экологическому конфликту между человеком и окружающей средой.
Насколько вероятен летальный исход? К сожалению, мы не владеем таинственными уравнениями Хари Селдона, которые придумал Азимов, и не можем рассчитать, станет ли горлышко таким узким, что в него уже не проскользнешь, или у нас все же имеются шансы на выживание. С одной стороны, хочется верить, что человек, будучи существом себялюбивым, эгоистичным и очень хитроумным, как-нибудь вывернется, но с другой, происходящее в мире не внушает оптимизма, и вера тут утешение слабое. Наша популяция чрезмерно велика и слишком давит на земную экосистему – ведь каждого человека надо накормить, одеть, обеспечить жильем, развлечь (туризм, охота, шоу-бизнес, спиртное, наркотики и т.д.) и защитить (военные разработки, расходы на армию, полицию, судебную и пенитенциарную системы). Возможно, планета стерпела бы такое разорительное общество, будь нас два или три миллиарда, но население Земли гораздо больше и продолжает расти – точь в точь как у племени дикарей, жирующих в богатых охотничьих угодьях. Что до механизма, регулирующего численность населения в общепланетном масштабе, то его не существует, и даже разговоры на эту тему не ведутся.
Я написал роман на тему «бутылочного горлышка», действие которого приурочено к нашим дням. Роман появится в «Лениздате» под названием «Заклинатель джиннов». Следуя ему, расскажу, как видится мне фантастическое решение проблемы «горлышка».
Мой герой, талантливый математик и программист, работает в Петербургском университете, занимаясь проблемой классификации и распознавания образов [32] . Поскольку зарплата у него нищенская [33] , он также трудится на некую частную фирму, создавая программы для выявления поддельных банкнот. В результате этих увлекательных занятий герой вступает в контакт с интеллектом, зародившимся в компьютерной Сети. Этот разум нельзя считать искусственным; искусственной является среда его обитания (Сеть, интернет), созданная людьми, но сам разум (Джинн, как называет его мой герой) является продуктом стремительной эволюции программных и электронных систем, объединенных в рамках мировой компьютерной Сети. Джинн обладает невероятным могуществом, ибо ему доступны любая информация и любое устройство, до которого можно дотянуться по линиям связи, энергетическим кабелям или с помощью радиосигналов – от телевизоров и стиральных машин до боевых лазеров, ядерных ракет и психотронного оружия. Однако разум Джинна не похож на человеческий (это, в частности, полиморфная многопроцессорная структура). Сетевой интеллект иначе воспринимает мир, и люди для него – загадка; на первом этапе своего существования он не считает их разумными существами, и лишь контакт с моим героем позволяет Джинну отчасти «очеловечиться».
32
В этом нет никакой фантастики; наука о распознавании образов в самом деле существует, и я работал в этой области несколько лет.
33
Это тоже не фантастика. Оклады моих близких друзей-физиков, почтенных профессоров Петербургского университета и Политехнического института, эквивалентны 200–250 долларам.
Герой, обнаружив Джинна, испытывает глубокий шок, но вскоре ему удается справиться с этим состоянием, и их отношения начинают интенсивно развиваться. После всевозможных авантюр и приключений герой убеждается, что стал едва ли не повелителем мира; в его распоряжении – электронный Джинн, и он способен творить с его помощью зло и добро, уничтожить человечество или облагодетельствовать великими открытиями. Единственное, чего Джинн не может, – изменить человеческую природу (сделать «плохих» «хорошими»); он также не собирается становиться Богом или надсмотрщиком при неразумном человечестве и не желает вмешиваться в сферу человеческих чувств.
Как истинный российский интеллигент, мой герой озабочен не столько собственным благополучием, сколько вечными вопросами о смысле жизни и предназначении человека. Размышляя над обретенным даром всемогущества, он приходит к выводу, что его контакт с Джинном следует использовать на благо миру. «Благо» он понимает в точности так, как мы с вами, дорогой читатель; это период долгого и стабильного развития нашей цивилизации и разрешения всех конфликтов, политических, экономических, экологических. Воодушевленный этой идеей, он предлагает Джинну такую задачу: составить долгосрочный прогноз развития земного общества – иными словами, базируясь на всей сумме информации о человечестве, которой располагает Джинн, предсказать его будущее [34] .
34
Если угодно, это еще один вариант «решения» уравнений Селдона, введенных Азимовым.
Сетевой интеллект справляется с этой проблемой, и мой герой опять в шоке, ибо во всех вариантах прогноза человечество регрессирует и гибнет. Срок – от пятидесяти до ста лет, причины разнообразные: экологическая катастрофа, пандемия, уничтожительная война, неспособность мировых держав противостоять напору сравнительно слабых, но агрессивных и фанатичных стран, создавших ядерное оружие. Ужаснувшись, герой ставит перед Джинном новую задачу: спасение цивилизации и жизни на Земле. В результате электронный разум создает трансгрессор – устройство для мгновенного перемещения материи, которое открывает перед человечеством миры Галактики. При этом трансгрессор важен не сам по себе, а как средство разрешения земных противоречий: любой народ, социум или группа лиц получают возможность обитать в собственном мире, перебравшись туда со всеми своими городами, промышленными предприятиями, памятниками культуры и так далее. Это не решение всех существующих конфликтов, однако у человечества появляется запас времени в несколько сотен или тысяч лет, чтобы превратиться в по-настоящему стабильную и процветающую цивилизацию.
Утешительная история, не так ли? Но в реальности мы не можем рассчитывать на джиннов, Господа Бога или инопланетных пришельцев; наше спасение – дело нашего разума и наших рук. Ни я и никто другой не способны предвидеть, что ожидает нас через сотню лет: гибель в тупике или расширение коридора и новый этап позитивного развития. Несомненный парадокс! Мы не в силах прогнозировать сравнительно близкое будущее, но нам удастся кое-что различить в туманной дымке далекого грядущего – конечно, подпирая наши гипотезы всевозможными «если», «при условии», «в том случае, когда…»
Итак, примем в качестве постулата, что наш мир не погибнет, что коридор, пройдя критическую точку, все же начнет расширяться, что мы, рано или поздно, построим общество, которое можно назвать «счастливым завтра» или «автоэволюционной цивилизацией». Если этого не сделать, все дальнейшие рассуждения бессмысленны.
Ступени грядущего
В предыдущем разделе было озвучено важное замечание: есть близкое и далекое будущее. Обратившись к прошлому, мы видим, что за пять тысячелетий письменной истории человечества различные формации неоднократно сменяли друг друга, и существует множество «прошлых времен»: эпоха Шумера и Древнего Царства в Египте, эллинистический мир, эры Древнего Рима, Древнего Китая, Древней Индии, время расцвета культур Месоамерики, Европейское Средневековье и Возрождение, период арабской экспансии, эпоха Великих Географических Открытий и так далее, вплоть до наших дней. Пять тысячелетий вмещают десятки, если не сотни «исторических слоев», когда в определенном ареале планеты доминировала та или иная культура, то или иное государственное образование, и потому, обращаясь в прошлое, мы всегда указываем время, географические координаты и название интересующей страны. Прогнозируя будущее – скажем, на ближайшие десять тысяч лет – мы столкнемся с той же «слоистостью» грядущих эпох; совершенно ясно, что говорить о будущем вообще не имеет смысла, так как через сто, пятьсот, тысячу и пять тысяч лет наступят разные будущие.
Однако хронологическая привязка тоже бессмысленна, и в этом коренное отличие будущего от прошлого. В прошлом мы знаем датировку важнейших событий, определивших исторические слои – например, время монгольских завоеваний или эпоха процветания культуры индейцев майя, а что мы можем сказать о двадцать пятом веке? Возможно, человечество освоит ресурсы Солнечной системы, но полеты к звездам останутся еще мечтой; возможно, такие полеты уже осуществлятся; возможно, будут колонизированы десять или пятьдесят миров; возможно, произойдут другие неведомые нам события. Датировать их мы не в состоянии, и значит, говоря о разных будущих, надо привязывать их не к каким-то хронологическим рамкам, а к конкретным достижениям в социально-политической, научной и технологической сферах.
Какое же будущее мы с вами пытаемся исследовать? Это, безусловно, не миры Полдня, «Магелланова облака» или «Туманности Андромеды», а гораздо более далекая эпоха, когда человек станет почти всемогущим. Я попытался представить этот мир в «Ливийце» (см. предыдущую главу); если же перейти от фантастики к реальности и использовать классификацию Кардашева, то речь идет о том будущем, когда человеческое общество вступит в длительную стабильную фазу, достигнув рубежа между цивилизациями II и III типов. Перечислю характерные черты этой грядущей Ойкумены: