Оглянувшись во тьму

Дар Зара

Но сейчас у него ничего нет кроме догадок, кроме предположений и ощущений, о которых и рассказывать-то нельзя!

И что там Борис учудил? Не мог же он вдруг подохнуть за несколько минут?!

Пусть даже этот старикан особо ни на что не повлияет, но Жеозирада включила его в свой план, а она не терпит, когда ее планы нарушаются подчиненными ей Тенями. В ярости и развоплотить может.

Хотя… Иргеонит внутренне улыбнулся. С его обновленной энергией это сделать будет уже не так-то и просто.

Но Жози лучше об этом не знать совсем. Пусть думает, что она всеми правит. Пусть считает, что все ее боятся. Пусть…

Иргеонит ворвался в подвал и замер.

Тело старика содрогалось в последних конвульсиях. Полупрозрачная душа витала над телом, соединенная с ним тающей серебристой нитью, пока еще соединенная, и укоризненно смотрела на предавшего ее носителя.

— Боги Сиона!

Иргеонит уплотнился и схватил оторвавшийся от тела Бориса шнур.

Успел в последний миг! Ну, старик… Прямо подлость какая-то…

Тень подлетела к растерянному Ярославу. Теперь надо совершить обмен. Но как? Противный мальчишка не спит! А для обмена надо обоих затянуть на Грань! Что касается Бориса, то его сознание, или «душа», как думают эти человеки, пока надежно удерживалось за шнур. А мальчишка… Ему надо самому зайти на Грань, сознанием, насильственно обмен не совершить, он должен захотеть помочь.

Но как его заставить? Как-то попросить?

* * *

Последний луч заходящего солнца заглянул в подвальное окошко на миг высветив растерянные лица парней, собравшихся у дивана с содрогающимся телом Бориса.

— Что это он?

Андрей задвинул за спину вскрикнувшего Ярослава и посмотрел на Пашу. Тот кивнул.

— Ярослав, иди поспи, ты устал…

— Нет! — Мальчишка вывернулся из рук Андрея и опустился на колени возле Бориса. — Нет! Ему плохо! Надо помочь! — он обернулся и вопросительно посмотрел на Пашу.

— Ему уже ничем не поможешь. — Буркнул тот отводя глаза. — Перенапрягся. Это все.

Взял за руку пацана и потянул.

— Тебе лучше уйти.

— С ума сошли? — Яр выдернул руку и положил ладони на грудь Бориса.

— Паш, помоги! Вдвоем мы сможем…

Павел засунул руки в карманы и шагнул назад.

— Тут мои способности бессильны. — Сжал челюсти и отвернулся. — Я не справлюсь со смертью.

— Предатели! — Слезы потекли по щекам Ярослава. — Смерть — это всего лишь сон. Долгий сон… — Он зажмурился и замер.

— Яр! — Ахнул Андрей. — Прекрати! — Нагнулся к мальчику, чтобы оттащить его от умирающего, остановить бестолковую попытку. Но наткнулся на неожиданное сопротивление воздуха.

— Что за…

В комнате разом потемнело. Воздух сгустился и уплотнился, блокируя движения, как будто невидимая субстанция, которой все дышат не замечая, обрела плотность и превратилась в вязкое желе.

— Яр, прекрати! — Паша хватал ртом воздух, с огромным усилием загоняя

его в легкие. — Яр, остановись!

Яр замотал головой и окутался синим светом.

— Нет! Не сейчас!

Задыхающиеся парни, скованные непонятным параличом, почти не слышали его слов, их лица посинели.

Воздух вокруг Ярослава засветился интенсивнее, в синеве появились серебряные полосы, золотистые точки, розовые всполохи.

— Идиот. — Еле простонал Андрей. — Никакая Грань не спасет…

Но Ярослав уже не слышал. Он шел по краю реальности, призывая образ Бориса, здорового, веселого, молодого из пространства вероятностей.

Что есть Смерть? Это же просто сбой в физических процессах тела. Не может такого быть, что разум, сознание Бориса вдруг разом перестали существовать! — Ярослав верил в это изо всех сил. — Послушная его вере нереальность с легкостью может перейти в материальный мир и заменить происходящую здесь и сейчас катастрофу — отказ работы человеческого тела. — В это он тоже верил со всей бескомпромиссностью молодости и отчаянием ребенка, теряющего дорого человека. Для сироты, выросшего в приюте, Борис стал не только руководителем и наставником, он олицетворял самого лучшего отца, о котором только может мечтать мальчик.

Ярослав сглотнул слезы и сосредоточился. В конце концов он уже столько раз заменял части материального мира выдуманными кусочками, что вернуть жизнь в тело Бориса не казалось сложным. Надо просто больше усилий…

И реальность задрожала, послушная воле маленького гения-сноходца. Очертания комнаты расплылись, еле видимые в темноте контуры мебели исказились и задвигались, подчиняясь незримым волнам, сжимались и растягивались как будто в поиске новых форм.

Что он творит?

Иргеонит на мгновение замер наблюдая невероятные изменения. — Какой потенциал! Жеозирада будет рада такому рабу… Рабу, который будет себя воображать добровольным союзником. Мы ведь спасем его от небытия.

Он подлетел к увлекшемуся Ярославу и легонько толкнул его Сознание. Серебристый сгусток вылетел из тела ребенка и завис на самом краю Грани.

Иргеонит схватил толстый серебряный шнур, вцепившийся в тело ребенка, и рванул изо всех сил.

Ярослав упал лбом на тело Бориса и сияние вокруг него померкло. Всего лишь на мгновение.

Иргеонит быстро прикрепил истончившийся шнур сознания Бориса к телу ребенка и окончательно оторвал шнур Ярослава.

Да, это было грубо и жестко. Но что делать? Некогда проводить полноценный ритуал.

Толстый шнур Ярослава внезапно закрутился вокруг щупальца Тени и Иргеонит закричал, не веря во вспыхнувшую боль.

Это невозможно! Такого не может быть! Тени ничего не чувствуют!

Но боль нарастала, а шнур сознания Ярослава пополз внутрь Тени, сжигая по пути все вокруг, сжигая саму Тень.