Огнем и мечом
Шрифт:
Без пышущих патриотизмом баб лен выставил против нас около пятисот человек, оба пленных оказались грамотны и умели считать до тысячи. Две трети из этого батальона были в железе. Практически все кроме напросившейся в строй молодежи — с набитым морским разбоем боевым опытом. На огородах в этом фьефе копались только обращенные в рабов пленники и инвалиды. Всем было чего защищать, своих людей сеньор не обижал и я бы даже предположил, отчасти баловал. Гарнизон башни фер Рэйг удачно оказавшийся сейчас в замке усилил полутора сотнями ополченцев, так что состоявшийся вчера «пробный» штурм был отбит. Требушет капитану не помог, «корабельные» стрелометы, установленные в донжоне банально не позволили расчету им воспользоваться. Потери обороняющиеся понесли незначительные. Нашими жертвами
Потом стороны решали, что им нужно делать дальше. Ан Бойген ожидаемо додумался до уничтожения нашей роты высадкой с моря десанта. Последний, вкупе с оборонявшими проход ополченцами должен был взять роту в клещи. Ну а уничтоженный нами отряд должен был пресечь попытку обхода с нашей стороны и, подгадав момент ударить со стороны гор. Если повезет с местностью, то даже не вступая в бой непосредственно, а спуская на врага камни кантийской вариацией «албанских камнеметов» [12] , ну или тому подобного, насколько хватит фантазии у диверсантов.
12
Албанский камнемет — противоштурмовое пехотное препятствие, применявшееся при обороне в горных условиях и состоявшее из камней, уложенных на крутом бруствере и удерживаемых на нем бревнами, параллельными брустверу. Для приведения албанского камнемета в действие канат или веревка, удерживающие бревна, обрубались — камни скатывались вниз и сминали атакующего.
— Жопа! — Сказал я. — А так ведь и пизды можно получить. С кэпом у нас даже связи нет.
В долину без разведки спускаться было опрометчиво, так что к ближе полудню мой отряд ставил бивуак, ну а я сам разглядывал в бинокль перекрывающие узость укрепления. И увиденное мне довольно сильно не нравилось.
В каменной стенке ничего ужасного не было. Толщина ее вовсе не поражала. Если привязаться к бродящим вокруг людям, то на перекрывающем дефиле участке вряд ли превышала полметра, а что касается обращенного к морю куска, то и этого там не было. Наступающим не составляло труда если ее не разбить, то преодолеть — трехметровая высота даже лестниц не требовала. Если конечно защитников не найдется. Которые, увы, были.
А вот с башней все было скверно. Вход в нее архитектор предусмотрел где — то на четырехметровой высоте посредством приставной лестницы, чье не целевое использование блокировал расположенный этажом выше зев бойницы, через которую наверняка можно было не только каменюгу спихнуть, но и смолой какой нибудь незваных гостей оросить. Что же тут можно сделать, даже как то не приходило в голову. День штурма не обещал быть приятным.
Единственное что немного утешало, покойные языки не соврали — эти аэронские Фермопилы обороняло до полутора сотен человек. Точнее сказать количество людей бичующих в расположенном метрах в ста от башни лагере я оценил человек в сто двадцать или чуть более, остальное набросил на гарнизон донжона.
Суть проблемы, в общем — то в эту стоянку и упиралась. Пускай даже со стороны поросшего лесом склона и было выставлено охранение, снять эту пару постов теоретически можно было. Если конечно быть большим оптимистом (кем я не был). А вот дальше все, так или иначе, катилось в задницу.
Площадка под лагерь пехотного усиления была вымощена камнем и с трех сторон обнесена вкопанными в землю рогатками, усиленными каким — то кустарником. Уверен, что жестким и колючим. С четвертой прижималась к скале.
Несмотря на то, что сейчас проход внутрь периметра был открыт, на ночь он определенно перекрывался той же съемной рогаткой и охранялся караулом. Короче говоря, с внезапностью налета было кисло даже без стен, караульных вышек с прожекторами и пулеметов по периметру. Дрыхнущие в палатках и ночующие на лежаках возле костров пираты в почти любом варианте успевали не только проснуться и взять оружие, но и набросить на себя доспехи. Это не считая того, что я бы держал в ночь боеготовыми не менее четверти личного состава. Лучше
В общем, перспективы радужными не казались. Даже в случае разгрома ополченческой центурии дорога в долину все равно оставалась бы перекрыта донжоном, ну а потрепанный в ночном бою рейдовый отряд очень легко мог не уйти. Вне зависимости от того, бросит он своих раненых или нет. Вот только выбора у меня не было. Нужно было атаковать и молиться, чтобы эти сраные фермопилы рота взяла раньше, чем рейдеров за забором раздавят.
Как уже говорилось ломиться напрямик к лагерю через лес чтобы наткнуться там на выставленные секреты, было как — то не вариант. Джонов Рембо в нашу роту не завезли, ну а я сам на самом деле таланты свои не переоценивал и крайне скептически относился к возможностям как втихую обнаружить секреты в ночном горном лесу, так и бесшумно снять их. В итоге логичным выглядело решение воспользоваться световым днем, заложить крюк и найти какой нибудь более подходящий маршрут, где — то за наблюдаемым мной отвесным скальником. Пусть даже со спуском в саму долину. Лишняя пара километров ночной порой по ровной дороге страшной точно не была. При некотором риске оказаться между молотом и наковальней, в этом случае у меня безусловно имелись шансы удачно атаковать ворога. Если конечно наша банда на моей хуцпе окажется перед периметром до того как основная часть ополченцев проснется.
В целом, так все и вышло, причем даже со временем удалось угадать, спустились вниз мы как раз к наступлению темноты. Далее я конечно же дал людям время отдохнуть, повязать на руки белые тряпки, перекусить и подготовиться к бою. После чего, примерно к полуночи, вывел их на дорогу, и банально выстроив отряд колонной, повел его к нашей цели. Между делом прикидывая удобные для обороны позиции, насколько это мне позволяла темнота.
Мог бы поклясться чем угодно, ни на какое везение я не рассчитывал. При невозможности снять окликнувший нас пост бесшумно, все, что нам оставалось, это действовать на опережение. И когда нас никто даже не окликнул, удивился я, пожалуй, даже больше доверявших командирской мысли своего отбитого лейтенанта подчиненных. Судя по всему, охранение на дороге со стороны долины командовавший ополченцами мудак ставить счел банально ненужным.
Короче говоря, исключительно благодаря одному этому окрик «Кто это тут пожаловал?» я услышал, уже в метрах, наверное, в десяти от освещенной парой фонарей съемной рогатки, перекрывающей проем в ограждении полевого лагеря щемящих свободу торговли аборигенов.
Никакой команды от меня не потребовалось. Надлежащим образом заинструктированная солдатня, достаточно опытная для самостоятельной оценки ситуации и как никто другой заинтересованная пережить эту ночь, молча даванула вперед. Да так шустро, что доблестнейший из командиров от неожиданности на несколько секунд потерял всякое управление подразделением и стал одним из топчущего препятствие табуна. Если не сказать более, поскольку меня еще и на колья чуть было не насадили.
Ну а далее, поскольку «не обороняемые инженерные заграждения являются помехой, а не препятствием» даже в средневековье, рогатку тупо отбросили в сторону и ворвавшиеся на территорию лагеря наемники учинили резню.
Шансов у разве что успевшего проснуться противника не было. Я на волне уверенности в себе даже стрелков в сутолоку не пустил (приказ впрочем, выполнили не все). Задача не выпустить из ловушки ничто живое была не в пример более приоритетной, нежели сохранить укомплектованность капральств перед рукопашной. Периметр вражеский караул фонарями тоже подсвечивал, так что для лучников случилось раздолье — кустарник играл роль увивающей рогатки забора колючей проволоки и не давал возможности лагерь покинуть. Быстро, во всяком случае. Ну а я со своим монструозным двуручником, оруженосцем и «шеном Лексом» с двумя нанятыми тем в Бир — Эйдине слугами взялся перекрывать вход. Наши оппоненты на боевой опыт тоже не жаловались, так что среди избиваемых ополченцев вполне могли найтись отчаянные головы для контратаки.