Огнем и водой
Шрифт:
– Немножко волшебства, немножко технологий… – ответил расплывчато Акентьев на вопрос о саде.
Альбина не стала сидеть с ними, она занималась с детьми. Пили вино и говорили.
– Поймите, мы сейчас должны действовать как можно оперативнее! – Акентьев глядел на Кирилла в упор. – Помните пророчество, будто Петербургу суждено существовать ровно три века со времени основания?..
– Не помню, – признался Марков, – но все равно продолжай, это интересно!
– Так вот, – серьезно сказал Акентьев, – есть все основания полагать, что именно так оно и будет, если только мы не прекратим процесс
– Это, безусловно, камешек в «Чистую Балтику»!
– Именно о ней и речь, только камешками мы кидаться не станем. Ответ должен быть адекватным!
– Ты же не хочешь сказать, что этот взрыв устроили британские экологи?
– Какие там экологи? Вы что, не в курсе того, что происходит в городе? За последние годы «Чистая Балтика» ничего, кроме несчастий, городу не принесла. Все их громкие заявления – ширма для отвода глаз. Город медленно превращается в болотистую трясину, а друзья Курбатова этому процессу только активно способствуют. А вы знаете, что происходит на островах возле дамбы?! Черт знает что там происходит, а мы вмешаться боимся – что скажут в Европе!
– Бедная Наташа даже не подозревает, за каким монстром она замужем! – сказала Джейн.
– Не за монстром! – ответил Акентьев. – Но монстры у него в друзьях. Вы знаете, кто это такие…
– Так-так… – подмигнул Марков Джейн. – И кто же они такие?
– Цверги! – сказал Переплет.
Джейн нахмурилась, припоминая слово.
– Цверги, – повторил Марков.
Страницы старинного фолианта, рассказ Лайона, все это промелькнуло в его памяти, прежде чем он пояснил вслух для Джейн.
– Цверги – это существа скандинавских сказаний…
– Именно! – подтвердил Александр. – Норманны в свое время пришли в Британию и привели с собой цвергов. А может быть, даже наоборот. Цверги их с собой привели! Очень возможно…
Он задумался, словно это было, в самом деле, очень важно.
– Только вот, – Марков потихоньку хмелел, – это ведь такие зловредные зверюги. Как же с ними бороться? Кроме того, свет их давно превратил бы в камни или же я заблуждаюсь, прекрасный сэр?
– Это полукровки. Плоды противоестественной связи! – щелкнул языком Переплет и наполнил их бокалы вином. – Пейте! Прямиком из лучших французских погребов. Все для старых друзей.
Марков видел, что и сам Акентьев пил, и пил много, но, похоже, алкоголь не оказывал на него никакого влияния. Про себя он не мог сказать того же самого.
– Ну хорошо, – сказал он, безуспешно пытаясь собраться с мыслями. – Что же мы будем с ними делать?!
– О, все в наших руках, – сказал Переплет. – Все дело в ритуалах.
– Прошу прощения?!
– Советую мне довериться, – Переплет придвинулся ближе, любуясь игрой света в бокале, – как бывшему специалисту по ритуальным услугам. То, что делаешь ты на сцене, – ритуал. Именно поэтому я подарил тебе этот театр! Мы сейчас остро нуждаемся в ритуалах, Кирилл!
– Мы?!
– Город, – пояснил Акентьев. – Город нуждается в нас! А мы в нем!
Марков подумал про себя, что если Александр собирается и в политике выражаться столь же загадочно, то ничего хорошего его там не ждет. А с другой стороны, может, так и надо.
– Так что ты говорил о ритуалах?! – заинтересовался Марков.
– Со временем ты все сам поймешь! –
Он вышел прогуляться перед сном – просто пройтись по дому. Коридоры поместья были пусты. В кабинете Переплета (Кирилл видел его окно в другом крыле здания) горел свет – он пробивался узкой, как лезвие, полоской между сомкнутых штор. «Вождь за работой», – печально усмехнулся Марков. Переплет располагал всеми шансами выйти в дамки.
Страшно быть под началом такого человека. Марков особенно отчетливо стал это понимать после того, как приехал сюда. В самом доме, в его искаженных пропорциях и интерьерах словно отразилась душа хозяина. А в душе его господствовала тьма. Марков интуитивно чувствовал это, но всякий раз, оказываясь рядом с Переплетом, невольно подпадал под его влияние. Как когда-то давно, еще в школьные годы.
Освещение было холодным; окна в коридорах были больше похожи на бойницы средневековых замков, они пропускали мало света, некоторые были застеклены витражами, где преобладали синий и зеленый цвета. Здесь было красиво вечерами, когда свет уличных фонарей проникал сквозь витражи, и создавалось впечатление, будто поместье погрузилось под воду. Эффект усиливали лампы, размещенные в стенных нишах, – они загорались при приближении человека и снова гасли, когда он проходил мимо.
В некоторых местах висели зеркала. К счастью, не кривые, хотя в этом доме можно было ожидать всего что угодно. Марков остановился перед одним из них, глядя на свое отражение. «Нашел с кем пить, – подумал он. – Нашел где пить! Стареешь, друг мой, стареешь!»
Поверхность зеркала вдруг, казалось, помутнела и задрожала, словно водная гладь. Иллюзия была такой совершенной, что Марков даже протянул руку, чтобы проверить.
– Это лучшее стекло, – он не успел дотронуться, когда услышал голос Акентьева, и, устыдившись своего жеста, спрятал руку за спину, как франт гоголевской эпохи.
– Заметь, – продолжил Александр, – все, что отражается в нем, выглядит светлее и чище, чем есть на самом деле.
Он появился неожиданно, словно вышел из стены. Кирилл уже не в первый раз подумал, что в этом доме могут быть какие-нибудь потайные ходы, как в тех замках, которые ему довелось посетить во время своих блужданий по Британии. Акентьев был одет в деловой костюм, словно только что явился с очередного заседания в мэрии. Марков в домашнем халате рядом с ним чувствовал себя голым.
– Красиво, – сказал он по поводу зеркала.
Переплет кивнул.
– Спектакль «Евгений»… – сказал он задумчиво, как видно в продолжение недавнего размышления. – Онегин? Или все же Невский? Евгений Невский.
Марков не мог вспомнить, когда он успел поделиться своими планами насчет спектакля, был, видимо, пьян. Или Переплет научился читать мысли.
– Я очень благодарен тебе за театр, – сказал он, не ответив на вопрос. – Хотел все время сказать, без всякого официоза…
– Это пустяки, – сказал Акентьев, пристально на него глядя. – Кроме того, ты же знаешь, я ничего не делаю просто так! Восхитительное зрелище, эти твои спектакли. Иногда кажется, что они не для людей. Не для обычных людей, это точно!