Огненная дева для ледяного дракона
Шрифт:
— Нужно найти твоего брата, — решила я. — А пока… — живот девочки свело судорогой и урчанием. — Простите. Я боялась что-то есть в плену, поэтому ничего не ела уже несколько дней.
— У меня есть рыба, — я потянулась за второй рыбкой, которую планировала съесть сама. И вздохнула. — Я поделюсь с тобой, Цунамия.
Ее имя всплыло у меня в голове, когда я посмотрела в глубину огня. Магия, — поняла я. — Научиться бы понимать силу, которой я овладела.
Цунамия заворожено смотрела на огонь, положив окоченевшие ладони на колени. Она выглядела спокойной и собранной. Бесстрашной. Ей было
Преодолевая брезгливость, я почистила и пожарила единственную рыбку, с тоской глядя на потроха и оставшиеся от первой кости. Даже голод не мог вынудить меня съесть потроха. Это. Я не могла пересилить омерзение и тошноту.
— Спасибо, — поблагодарила меня Цунамия, с трудом поднимая холодные руки к протянутой рыбе.
Я вздохнула.
— Сядь ближе к огню. Погрейся. Я покормлю тебя. Не обижу. Обещаю.
Девочка неуверенно кивнула, и я пересела поближе к ней. Отрывая по маленькому кусочку, я подносила рыбу ко рту. Цунамия сказала про брата, умолчав о родителях. То есть они либо отдали ее педофилу, либо они мертвы. И скорее всего второе, раз “брат был против”. Огонь тоже молчал.
Только скормив половину маленькой рыбки, я поняла, что не раз и не два показывала девочке свои руки — руки не старухи, а молодой женщины. То есть притворятся старухой не было смысла.
— Спи. — Я погладила Цунамию по голове, видя насколько сильно она устала. — Спи, малышка.
— Дева-хранительница, прошу тебя, передай моему брату, что я его очень сильно люблю!
Цунамия утерла выступившие в уголках ее не просто небесно-голубых, а серебристо-голубых глаз слезы. Я не знала, о какой хранительнице она говорила, но все равно кивнула. Ей нужно поспать и восстановить силы. А потом она закрыла глаза и послушно легла у огня точно также, как я положила ее до этого.
На костлявом хвосте остался съедобный кусочек, и я съела его. Не объедки, а остатки! А Цунамия-то кажется не просто так назвала меня девой-хранительницей? Она тут не собралась помирать часом? Что ж… мне придется ее разочаровать. Умирать ей еще рано.
И мне тоже.
Переждем метель и пойдем искать ее брата. Может быть мне перепадет немного благодарности, и он поможет мне устроиться в городе. Не хотелось бы мне одичать в лесу или по-настоящему стать девой-хранительницей. Что-то мне подсказывало, что этот титул синонимичен смерти с косой.
Около двух недель назад я очнулась в пещере потухшего вулкана, укрытая одной тонкой, но все же шерстяной накидкой. Очень старой, зато без дыр. Очень быстро я нашла пресноводную реку и шла по берегу вниз по течению, надеясь найти цивилизацию. Пока получилось встретить только беженку.
Мне бы тоже поспать, набраться сил перед дорогой. Возможно дальней. Прилегла, чувствуя не только теплый камень, но и запах рыбьих потрохов. Неприятный. Сожгла их и кости, развеяла пепел по ветру и вернулась на воображаемую лежанку.
Метель полностью скрыла вход в пещерку, поэтому я не удивилась, что похитители не нашли нас. Мой огонь уничтожил следы. Без следов во время метели найти маленькую-маленькую пещерку, фактически просторную нору, в скалистой местности, укрытой белоснежными деревьями в снегу… совершенно невозможно.
Уснуть не получилось. Меня дико интересовало, смогу ли я договориться с братом Цунамии или даже поладить. Никаких знакомств в этом мире у меня пока еще не было. Стоило наверстать.
— Покажи мне его, — попросила я огонь, и он, словно живое существо, откликнулся на мой зов.
В пламени показалось довольно четкое изображение. Портрет беловолосого, как Цунамия, мужчины с бесцветными глазами. Его лицо с уже знакомыми чертами лица не выражало никаких эмоций, словно он был ледышкой. Но во взгляде… во взгляде было что-то такое… жесткое, непримиримое, непокорное…
— Ликтор, — прошептала я, озвучивая появившееся в мыслях имя. Цунамия откликнулась на произнесение имени, заворочившись, но так и не проснулась.
Затем огонь показал его в две трети роста и наконец в полный рост. Худосочная Цунамия и рядом с ним не стояла, а если встанет будет что младенец. Огромный, метра два ростом, мужчина имел пропорциональную ширину плеч и разворота рук. Настоящий гигант! Если я встану рядом с ним, то достану ли макушкой хотя бы до сердца?
А потом я заметила в его руке окровавленный нож. Кровь также испачкала его одежду и растеклась лужицей в шаге от Ликтора. Кто был в этой луже, я не знала, но надеялась, что мерзавец, попытавшийся “взять в жены” пятнадцатилетнюю девочку.
Нет, встречаться с Ликтором мне не стоило.
ГЛАВА 2
Убийца, каким бы благодарным он не был и как бы не защищал свою младшую сестру, все же оставался убийцей. А если ему в голову стукнет, что я заодно с похитителями? Нет уж. Лучше спрячусь и незаметно прослежу за ними. Они ведь домой отправятся, а значит — в город.
Как привлечь поисковый отряд во главе с Ликтором в эту пещеру? Цунамия, отогревшись у костра, выглядела безмятежно, но к утру она явно вспыхнет как спичка. Ей нужен врач, теплая постелька и горячая еда. И лекарства.
Огонь, словно советский кинопроектор, показывал мне Ликтора и его отряд, ведущих поиски в непогоду. И они шли по следу, вероятно магическому, потому как обычные следы давно спрятала метель.
Они были все еще слишком далеко от того места, где мы прятались, и у меня оставалось время придумать план. Даже если спрятаться от Ликтора было моей ошибкой, я решила ее совершить. Не хотелось рисковать собой.
Я старалась думать о чем угодно, но только не о том, что все происходящее — результат моего воображения, и я все еще в реальном мире. Просто сплю. Лучше попасть в параллельный мир или еще куда, чем в больницу, выпав из окна двенадцатого этажа. Лучше быть иномирянкой, чем на всю жизнь остаться инвалидом. Это не так страшно.
Впрочем я знала, что такое быть “инвалидом”. После ужасного пожара в детстве шестьдесят процентов моего тела получили ожоги, несовместимые с жизнью. Но я выжила. Отец сбежал от трудностей, мама сгорела на работе несколько лет назад. А ведь казалось бы все пошло на лад: мне восемнадцать, относительно хорошая работа и жалкие сто тысяч кредита, которые я переписала на себя. А она не выдержала.