Огненная дорога
Шрифт:
— Вы должны сделать все, чтобы полностью изолировать своих подопечных, — говорил де Шальяк, готовя его к путешествию. — Основываясь на наблюдениях, я пришел к выводу, что болезнь передается невидимыми парами. Больной выдыхает эти пары в атмосферу, распространяя вокруг себя эти мельчайшие частицы, которые затем настигают новую жертву. Один Бог видит и знает, каким образом передается чума, а мы можем только пытаться представить себе это. Однако она существует, и это так же неоспоримо, как семь дней Творения. И если будет угодно Господу, когда-нибудь и мы сможем увидеть эти вредоносные испарения.
Алехандро знал, что в воде есть крошечные животные; подобно ему, де Шальяк подозревал наличие крошечных животных в воздухе.
— Все дело в
Де Шальяк вскинул бровь и наклонился вперед.
— Пардон?
— В крысах, — повторил Алехандро.
Взгляд голубых глаз де Шальяка метнулся в угол комнаты.
— Уверяю вас, здесь нет крыс. На кухне, может быть, но и то где-нибудь в подвале. — К удивлению Алехандро, в его голосе послышался оттенок обиды. — Я думал, что моя коллекция произведет на вас большее впечатление.
— Нет! — воскликнул Алехандро. — В смысле, да! Ваша библиотека… — Он постарался найти подходящее слово. — Она изумительна! Такого я никогда не видел.
Удовлетворенная улыбка расплылась на лице де Шальяка, однако потом, может, даже вопреки собственному желанию, он нахмурился и спросил с оттенком неуверенности:
— Тогда с какой стати вы заговорили о крысах?
— Зараза! — взволнованно ответил Алехандро. — Чумная зараза. Ее переносят крысы, я уверен в этом!
Некоторое время де Шальяк пристально вглядывался в его лицо, потом издал смешок, другой, третий, все громче и громче, пока не разразился бурным, насмешливым хохотом. Вскоре он схватился за бока. Даже охранники у двери не смогли сохранить своего обычного хладнокровия.
— Я уверен в этом! — прокричал Алехандро, и смех оборвался.
Де Шальяк медленно, величественно поднялся из кресла во весь свой немалый рост, подошел к Алехандро, почти вплотную приблизил к его лицу свое и произнес низким, ровным голосом:
— Вы в моем доме гость, мсье, и не должны возвышать свой голос. Я полагаю это дурным тоном.
Алехандро молчал. Услышав слово «гость», он воспринял это как напоминание, что он пленник, что в любой момент де Шальяк может отправить его обратно в ужасный склеп, и решил, что ни в коем случае больше не возвысит голос.
— Прошу прощения, мсье, — покаянно сказал он. — В мои намерения не входило злоупотреблять вашим гостеприимством. Лишь огромное желание поделиться с вами своим знанием заставило меня возвысить голос.
Де Шальяк по-прежнему не сводил с него глаз, и Алехандро увидел в них что-то, чего не понимал. Было ли это… но нет. Невозможно. На одно краткое мгновение ему показалось, что он разглядел в этих голубых глазах выражение сродни печали. Как если бы де Шальяк чувствовал, что его… предали.
Внезапно тот отвернулся, взял с ближайшего стола груду аккуратно сложенной одежды и подвинул ее к Алехандро.
— Это вам. Мы обсудим вашу безумную теорию за обедом. — Он ткнул пальцем в сторону испачканных штанов Алехандро. — Только сначала приведите себя в порядок. От вас несет.
И де Шальяк величественно выплыл из комнаты, оставив Алехандро наедине с охранниками и книгами. Насладиться последними, однако, возможности не представилось. Охранники тут же заставили его покинуть комнату и по длинным, изгибающимся коридорам и переходам повели через весь особняк, имеющий, казалось, бесчисленное множество комнат. Алехандро попытался запомнить дорогу, но понял, что любая попытка бегства может быть пресечена во множестве точек пути через дом. Путешествие закончилось в маленькой комнате на самом верхнем этаже. Когда деревянная дверь захлопнулась за ним, он огляделся. Окно с окантованным деревом прозрачным стеклом было достаточно велико, чтобы сквозь него протиснуться, однако, открыв его и глянув вниз, он почувствовал легкое головокружение и понял, что вряд ли уцелеет, прыгнув вниз. Люди сплошным потоком шли по улице, и даже если он не сломает обе ноги, его, несомненно, схватят. И что потом?
Нет. Он подождет и хорошенько пораскинет мозгами, прежде чем что-либо предпринимать.
Высунувшись
16
Имеется в виду парижский квартал Марэ.
«Горе тому…», — с содроганием припомнил он слова рукописи.
Похоже, этот Авраам был еще и пророком.
«Божье проклятие, вот что такое мое любопытство, — уныло думал он. — Вечно от него одни неприятности».
Если бы не любопытство и не желание узнать, от чего точно умер Карлос Альдерон, Алехандро не стал бы вскрывать его труп и ему не пришлось бы бежать из Испании.
Если бы не стремление узнать, как именно практикуют врачи в Авиньоне, де Шальяк, в те времена доверенное лицо хитрого, умелого манипулятора Папы Клемента VI, и знать не знал бы о его существовании, не призвал бы к себе и не отправил бы в Англию охранять здоровье королевского семейства.
И снова, если бы не любопытство, побудившее выяснить, какое лекарство от чумы нашла английская целительница, не пришлось бы бежать во Францию.
«Но тогда Кэт не выжила бы. И я тоже».
И с учетом такого исхода обмен казался стоящим. Алехандро сел в кресло, постарался собраться с мыслями и тут, в тишине и сосредоточенности, почувствовал собственный, не слишком приятный запах — результат того, что его волочили по улицам. На столе стоял кувшин с водой, рядом лежал кусок ткани. Следуя совету де Шальяка, Алехандро помылся, как смог, и надел свежую одежду; при этом он снова вспоминал события этого дня, в особенности окончание своего разговора с де Шальяком. И несмотря на все неприятности, испытал неожиданное чувство удовольствия оттого, что впервые за много дней его речь была обращена не к себе самому, а к кому-то другому: сначала к священникам, потом к ученым и, в конце концов, к бывшему учителю. Что-то, сказанное де Шальяком, застряло в сознании, словно мясное сухожилие между зубами. Что это было? О крошечных животных в воздухе? Он никак не мог припомнить и знал, что не успокоится, пока это не произойдет.
Поскольку, несмотря на все сложности своего положения, снова находился во власти любопытства.
Десять
«Лагерь "Мейр"», — напечатала Джейни задание поисковой системе. Ее снедало любопытство; кроме того, она надеялась, что поиски могут привести туда, где обнаружатся ответы хотя бы на некоторые вопросы.
Первой оказалась ссылка на буклет, рекламирующий лагерь родителям, желающим отправить детей на летний отдых. Джейни внимательно изучила его, даже просмотрела все ссылки, возвращаясь назад, если требовалось. Тут имелись прекрасные фотографии идиллических пейзажей и жилых помещений, таких чистеньких и аккуратных, какими, не сомневалась Джейни, в реальной жизни они никогда не выглядели: ни паутины, ни слепней, ни влажных полотенец, забытых на койках. Эти фотографии наверняка понравятся родителям, однако их дети лучше знают, как все обстоит на самом деле. Еще там было приведено меню, сопровождающееся восторженными отзывами директора и контролирующих работников. Цветущего вида воспитатели в одинаковых голубых теннисках и шортах цвета хаки, взявшись за руки, улыбались с групповой фотографии. И конечно, имелись снимки крепеньких мальчиков с белозубыми улыбками и чистыми, загорелыми лицами; ни одной рваной рубашки, боже упаси. Счастливые дети в замечательном летнем лагере, все до одного.