Огненная Энна
Шрифт:
Но все равно было приятно чувствовать себя одетой именно так. Когда Энна шла через лагерь в сопровождении Сайлефа и нескольких тирианских солдат, она как будто была одной из них, а не чужачкой, захваченной в плен. Энна понимала, что это всего лишь иллюзия, но, по крайней мере, она избавилась от чувства уязвимости. Наконец они добрались до лошадей. Их ждали десять солдат, уже в седлах. Впереди одного из них, на огромном жеребце, сидел в седле связанный Рейзо с кляпом во рту.
— Зачем? — спросила Энна.
— Для нашей защиты, — ответил Сайлеф. — Куда и
Он помог Энне сесть в седло, потом вскочил на коня позади Энны. И, наклонившись, прошептал:
— Я тебе доверяю, но тирианцы — нет.
Энна посмотрела на Рейзо. Солдат повернул своего коня так, что пленники не могли заглянуть в глаза друг друга, но Энна прекрасно видела синяки и свежий порез на щеке Рейзо. И подумала: «Я еще увижу, как сгорит Тиедан».
— Я могу скакать и на собственной лошади, — сказала она, с нежностью вспомнив о Мерри и понадеявшись, что та благополучно добралась до дома.
Дом… Был ли Остекин домом для ее кобылы? Родным домом?
Один из солдат рассмеялся в ответ на слова Энны:
— Ну да, чтобы мы позволили тебе ускакать в Байерн? И не надейся.
Сайлеф тоже засмеялся. Энна ощутила его смех мышцами спины.
— Не сейчас, моя госпожа. Но со временем ты заслужишь это право.
— И как я это сделаю?
Сайлеф обхватил ее за талию, покрепче прижал к себе и пришпорил коня, пустив его легким галопом.
Они скакали пару часов, и зимнее солнце, спускавшееся к горизонту, уже покраснело, а Энна чувствовала себя все более и более неуверенной. Оставаться в неведении было так же тяжело, как быть связанной. Она смотрела на серую землю, скользившую под копытами коня, и вдруг заметила блеск металла в сапоге Сайлефа. Нож.
— Останавливаемся! — приказал наконец Сайлеф.
Отряд остановил лошадей, и Энна нервно огляделась в слабом, призрачном свете, стараясь понять, куда это они приехали. На пригорке стоял фермерский дом. Энну охватила паника. Зачем ее привезли в такую даль? Может, собираются пытать ее, пока она не скажет им, как управлять огнем? Или хотят на ее глазах пытать Рейзо? Нет-нет, этого она им не позволит…
Энна почти не думала о том, что делает. Сайлеф спешился и помог ей спуститься на землю. Энна притворилась ужасно слабой, пошатнулась и выдернула нож из его сапога. Стремительным движением она прижала нож к его горлу, левой рукой изо всех сил вцепившись в его волосы, чтобы не дать увернуться от лезвия. Сайлеф окаменел, он даже не попытался поднять руки к ножу.
— Отпустите Рейзо, — приказала Энна.
Солдаты выхватили мечи, трое натянули тетивы луков. Энна чуть передвинулась, чтобы Сайлеф оказался между ней и лучниками.
— Развяжите его, дайте ему коня, или я убью Сайлефа и сожгу остальных!
— Энна, — произнес Сайлеф.
Она крепче прижала нож к его горлу и слегка пошевелила лезвие. Ей приходилось стоять на цыпочках, чтобы дотянуться до капитана, и руки у нее уже слегка дрожали. Она не понимала, почему он не пытается обезоружить ее, но, может быть, он боялся огня, а не ножа?
— Почему они стоят на месте? — спросила Энна. — Я же сказала, чтобы его отпустили!
— Они ничего не сделают без моего приказа, а я его не отдам.
— Скажи им!
Она не смотрела на лицо Сайлефа. Смотреть на него было все равно что попасть под действие дурмана, а ей необходима была ясность мысли. Может, солдаты подчинятся, если она подожжет одного из них? А вдруг они убьют Рейзо…
Сайлеф осторожно сглотнул и тихо заговорил:
— Энна, я не отдам такого приказа. Если ты хочешь добиться своего, тебе придется убить нас прямо сейчас. Ты можешь попробовать это сделать до того, как стрелы попадут в тебя или Рейзо. Но останешься ли ты в живых после этого, или сбежишь, или погибнешь от своей попытки, Финна казнят, как только весть обо всем достигнет Айболда.
Энна напряглась, пытаясь заглянуть в глаза Рейзо, но всадник, державший его, загораживал Рейзо спиной.
— Вам незачем что-то делать. Просто отпустите Рейзо. А я останусь, обещаю, и вы по-прежнему сможете оказывать на меня давление с помощью Финна.
— Нет, — отрезал Сайлеф, и Энна почувствовала, как это слово отозвалось вибрацией в его груди. — У меня приказ, из-за которого такое невозможно. Тебе придется решать прямо сейчас, останется ли Финн в живых или умрет. А если ты собираешься убить меня, Энна, тебе придется перерезать мне горло. Я слишком близко, чтобы поджигать меня.
Он положил руку ей на талию, и Энна вздрогнула и крепче прижала нож к его горлу.
— Полегче, полегче, — прошептал он. — Я просто хочу тебе показать, что не отпущу тебя, пока ты меня не убьешь или не бросишь нож.
Энна окинула взглядом лица солдат, освещенные последними оранжевыми лучами. Они убьют Рейзо, если смогут, и убьют Финна. Энна была уверена, что они и ее давно бы убили, если бы не Сайлеф. Она видела кровавую жажду в их глазах, подобную ее собственной жажде, ощущала тепло их тел и тепло лошадей, щекотавшее ей лицо и шею…
Все было безнадежно, но Энне не хотелось терять временное преимущество, и она теснее прижалась к Сайлефу, укрываясь от возможных стрел. Ее голова была вровень с его шеей, и Энна посмотрела на темную щетину на его щеках, на ямочку на горле, на маленький белый шрам на подбородке. У капитана был какой-то знакомый запах, похожий на запах лесных сосен, на запах мыла ее матери, и Энна вдруг с холодным, болезненным страхом осознала, что могла бы влюбиться в капитана. И несмотря на то, что она оказалась пленницей, несмотря на Рейзо и Финна, на «королевский язык», войну и прочее, это мгновение в какой-то мере стало воплощением того, что ей снилось и чего она желала, когда скучала и не находила себе места по ночам в Лесу. Она держала в руке нож, и грудь ее изнутри жег огонь, и рядом стоял капитан врагов. Разве ей не хотелось совершить нечто значительное, оказаться вовлеченной в нечто большое, важное, важнее, чем Лес?.. «Ох, вот спасибо, Энна, — подумала она. — Додумалась до полной нелепицы».