Огненная лилия

Кэмп Кэндис

Линетт поставила лампу на прикроватную тумбочку и начала расплетать волосы. Сев на край кровати, она стала снимать туфли и расстегивать блузку, когда вдруг поняла, что не захватила с собой ночную рубашку. Когда она вошла в дом, то забыла забрать свой чемодан, оставшийся на лошади. Вздохнув, женщина снова начала надевать туфли и собралась идти за своим багажом. И тут в дверь постучали.

Глава 11

— Линетт? — послышался голос Хантера за дверью.

Сердце стало тяжело ухать, и она поспешила открыть дверь. На пороге стоял Хантер, держа в руке чемодан.

Он сконфуженно посмотрел на

нее, потом опустил глаза на выглядывающие из-под юбки босые ноги. Резко вскинув голову, он сухо сказал:

— Я ставил в стойло твоего коня и нашел вот это.

Он протянул чемодан, и Линетт потянулась взять его.

— Спасибо.

Их руки коснулись. Кожа Хантера была горячей и шершавой. От этого прикосновения по спине Линетт побежали мурашки. Она быстро отступила назад, надеясь, что он не заметил ее реакции. Хантер еще некоторое время не отрываясь смотрел на нее, потом резко повернулся и пошел вниз.

Линетт закрыла дверь и вернулась к кровати. Подвинув к себе чемодан, она села на край постели. Присутствие Хантера чувствовалось везде. Линетт старалась не обращать внимания на то, что она испытывала, находясь в его комнате. Она осторожно легла в постель. Подушка хранила его запах. Женщина быстро села в кровати, нервы были напряжены. Ей нужно прекратить думать постоянно о мистере Тир-реле.

Следует не забывать, зачем она здесь.

Сейчас был важен только ребенок, а не Хантер или она сама. Линетт должна найти свою дочь, и только об этом следует думать. Все остальное не важно.

Линетт потрогала скулу, там, где пришелся удар Бентона. Рана засаднила, но она была благодарна, что боль отвлекла мысли от Хантера и напомнила о Бентоне, о том, что у нее отняли.

Она поежилась и встала. Вот о чем сейчас надо думать. Открыв чемодан, Линетт достала ночную рубашку и начала переодеваться, потом забралась под одеяло и решительно закрыла глаза.

Внизу, на кухне, Хантер расстелил на столе покрывало и сложил туда несколько банок консервов, хлеб и еще кой-какую провизию, затем скатал покрывало и туго завязал. Он оглянулся, мысленно еще раз перечисляя, что понадобится в дороге, тут же сделал другой рюкзак, положив туда необходимые продукты: кофе, бобы, вяленое мясо. Помимо багажа Линетт и его собственной одежды он решил ещо взять лишнее ружье и револьвер. Хотя эти вещи смогут подождать до утра. Их надо было взять до того, как Линетт направилась в его комнату спать. Теперь неудобно было подниматься к ней снова. Линетт все еще имела над ним ту же власть.

Вспомнилось, как она выглядела, когда забирала чемодан. Ее опухшее от побоев Бентона лицо снова пробудило в Хантере гнев и желание мести, но потом эти чувства исчезли. Его охватила страсть. Густые, золотистые волосы Линетт свободно спадали на плечи, переливаясь в тусклом свете лампы. Нестерпимо захотелось погрузить в эти золотые волны пальцы. Старое, знакомое чувство перевернуло все внутри. Ее фигура могла свести мужчину с ума, такая милая и желанная. А вид босых ног напоминал, что она готовится лечь в постель. Это наполняло его неудержимым желанием.

Он не хотел поддаваться чувствам и делал все возможное, чтобы отогнать от себя эти ощущения. Но после такого суматошного дня не было сил контролировать свои эмоции и желания, поэтому способность воспринимать обострилась. Казалось, все это лежало где-то на поверхности его души.

Хантер поморщился и встал, собирая лежащие вокруг кули. Он подумал, что правильно решил — спать на сеновале. Везде в доме было бы неудобно. Слишком легко было бы встать с кровати и пойти к ней. Вот почему он передумал, чтобы гостья заняла комнату Ти, зная, что не смог бы заснуть, что лежал бы без сна, думая о спящей в соседней комнате Линетт и как легко пройти несколько шагов до ее комнаты.

Но спустя несколько минут, лежа на жесткой подстилке на сеновале, он убедился, что спать вне дома — не намного лучше. Только теперь он думал не о находящейся в соседней комнате Линетт, а о Линетт, спящей в его кровати. Представлялось, как она передвигается по комнате, касается его вещей, расчесы-вает волосы перед зеркалом, вешает изящные женские вещи в полупустой шкаф. Он четко видел, как Линетт в кружевной ночной рубашке лежит в его постели, свернувшись клубочком под одеялом.

Хантер простонал и перевернулся на другой бок, понимая, что было просто сумасшествием думать о таких вещах. Но он не мог остановиться и спрашивал себя, будут ли теперь простыни пахнуть ее парфюмерией. Ему рисовались ее волосы, раскинувшиеся по подушке, как шелковое пламя.

Он резко сел и выругался. Нужно прекратить эти размышления! Что бы ни произошло! Не важно, что Линетт избита Бентоном. Он не позволит себе вновь попасть в ее сети. Возможно, она не такая продажная и хитрая женщина, как он считал, но она все равно отвратительно обошлась с ним. На своем опыте Хантер пришел к выводу, что единственный путь избежать таких мучений — просто никого не любить. Ни одна женщина, особенно Линетт, не сможет больше сломать его. Однажды ей удалось это сделать, став женой другого.

Он в сотый раз пожалел, что Линетт поедет вместе с ним на поиски ребенка. Хантер не смог разубедить ее, поэтому будет привязан к ней до конца их путешествия, каким бы долгим оно ни стало. Можно только надеяться, чтобы Линетт не была такой желанной, когда придется коротать ночи под звездным небом.

Хантер вздохнул, прикрыл глаза ладонью, намеренно стараясь выбросить из головы все думы о Линетт. Вместо этого он начал раздумывать о своей дочери, маленькой девочке, которая живет сейчас где-то среди чужих людей. Мысли о дочери были такими необычными, неожиданными. Он спросил себя, что же скажет мать, когда все выяснится, и улыбнулся, зная, что ее слова будут: «Не останавливайся ни на минуту, пока не привезешь эту маленькую Тиррел домой, в родную семью». Он подозревал, что это не очень понравится Линетт. Ну что ж, когда они подойдут вплотную к данной проблеме, то как-нибудь решат ее. А сейчас они обязаны найти девочку. И ничто не должно помешать им.

Бентон Конвей проснулся на следующее утро поздно. Голова трещала. Он сел в кровати, сжал ее руками и тихо простонал от боли и жалости к себе. Мозги, казалось, распухли и увеличились вдвое. Его мутило, как на корабле во время сильной качки. Вдруг он резко спрыгнул с кровати, подбежал к умывальнику, согнулся, и его стошнило. После этого он снова вернулся в постель и, приложив к лицу холодное полотенце, попытался вспомнить, что же произошло ночью.

То, что пришло на память, вовсе не облегчило его страданий. Неужели он действительно в пьяном угаре выболтал Линетт правду о ее ребенке. Бентон проклинал себя за такую дурость. Раньше была уверенность — никогда Линетт не узнает, что на самом деле случилось с ее ублюдком. Пошатываясь, он вышел из своей спальни и, остановившись в коридоре, мутным взглядом окинул пространство вокруг себя. Бентон заглянул в комнату жены. Дверцы шкафа были распахнуты, а ящики выдвинуты. Кое-какая одежда валялась на кровати и на полу, будто бы случайно уроненная или забытая. Линетт действи-тельно ушла. Это не пьяный ночной кошмар.