Шрифт:
8 июля
— Итак, товарищи, я собрал вас, чтобы сообщить… интересное известие.
Петр стоял у костра, держа в руках небольшой кусок известняка. Остальные, устроившиеся вокруг огня, смотрели на него снизу вверх.
— Садись, — подражая хорошо поставленному голосу педагога, сказала Марина. — Двойка. Свои мысли необходимо выражать своими словами.
Склонив голову набок, Петр с любопытством оглядел своих спутников. Деловитая, хозяйственная Марина сосредоточенно дула на ложку с горячей кашей, которую собиралась попробовать. Загорелая, с разгоревшимся от жара лицом, девушка пыталась быть серьезной, но это ей плохо удавалось. Зато Тимофей был предельно сосредоточен. Громадный увалень, он отвечал столь же неторопливо, сколь и мыслил. Секунд через пять, когда до него дошли слова Петра и Марины, он оторвал наконец взгляд от подвесного мотора, в котором копался, глянул на высившегося у костра командора. Потом Тимофей добросовестно провел ребром ладони под носом, оставил на щеке рыжий след масла:
— Ну…
Дзолодо не обратил на заявление Петра ровно никакого внимания. Он полулежал у костра. Его узкие раскосые глаза не отрываясь глядели на пламя. Петр искренне усомнился, слышал ли Дзолодо сказанное. Как всегда, он блуждал в дебрях шахматной мысли.
«Жаль, коли так», — решил командор. Интереснейшее известие, которое он собирался сообщить, касалось Дзолодо самым непосредственным образом.
— Ну! — протянул Тимофей. — Говори, что ли…
— Нам необходимо вернуться на развилку рек и идти вверх по Лосиной, а не по реке Солнечного луча, куда мы свернули. Ясно?
Марина зашипела, ожегшись кашей:
— Это плохая шутка, командор.
— Да… — среагировал Тимофей.
— А как же я? — Дзолодо сел. Его глаза необыкновенно округлились.
— Мы не можем изменить маршрут, — твердо сказала Марина. — Что за чепуха! Не пешком же пойдет Дзолодо до Высокого. И меня там дела ждут. Выдумает…
— Да, — подтвердил Тимофей. — Ерунда получается, командор.
Все замолчали.
Марина поднялась, захватила чайник и ушла к реке. Она считала заявление командора несерьезным.
В темноте на перекате плескалась вода. Слышался глухой перестук камней, которые течение волочило по дну. Стояла удивительная тишь. Такой никогда не было. В безветрии затаилась тайга.
Что-то неясное, скрытое темнотой, поднималось в поросшие тайгой горы из далекой долины.
Тревожно дрожал свет звезд. Они не мерцали, как обычно, а именно дрожали, словно их лихорадило.
Марине показалось, что на той стороне у воды мелькнули во тьме чьи-то горящие зеленым светом глаза.
Она готова была поклясться, что видела их на самом деле, и, возможно, так оно и было. На какое-то мгновение Марина ощутила себя в полном одиночестве, и тогда пришел страх.
Позади нее, у костра, громко заговорили. Марина прерывисто вздохнула и направилась обратно.
— Я видела на том берегу чьи-то глаза, — сказала Марина, но ее никто не слушал.
— План не догма, а руководство к действию. Нам необходимо изменить маршрут, — сухо сказал Петр.
— Мы должны знать — почему? — отрезал Тимофей.
— Идти вверх по реке через заломы? — Дзолодо вскинул брови. — И как же я? Когда я попаду домой? К родным?
— Может быть, ты все-таки объяснишь, в чем дело? — попросила Марина и добавила: — Нельзя же не считаться с нами.
— Дайте договорить. Набросились!.. Ну вот. — Петр знаком попросил всех приблизиться к карте, которую он расстелил у костра. — На всем протяжении Лосиной, до впадения в нее реки Солнечного луча, я находил на берегах ископаемого моллюска Мидендорфа. Мидендорф — ученый-геолог, который в прошлом столетии исследовал бассейн реки. Но тогда палеогеология не была еще достаточно развита. Приуроченность вымерших существ к залежам полезных ископаемых почти не изучалась.
— Это интересно, — кивнул Дзолодо. — Значит, как их…
— Моллюск Мидендорфа, — ответил Петр.
— Значит, моллюски Мидендорфа выносятся из Лосиной. а в реке Солнечного луча, куда нам по плану надо свернуть, их, по-моему, нет.
— Точно.
— Река Солнечного луча течет в предгорьях. На равнине фактически. И на ее берегах нет известняков. А в каньоне Лосиной, посмотрите, известняков полно. Поэтому я настаиваю: надо изменить маршрут.
— А к чему они приурочены, как ты говоришь? — спросил Дзолодо.
— К месторождениям олова.
— Серьезно? — подался вперед Тимофей. — Чего же ты молчал? Кустарь-одиночка.
— Я не мог сказать. Не был уверен.
— Ничего себе! — заворочался Тимофей. — Не был уверен. Ты, что ли, открыл этих моллюсков в Лосиной? Тебя же просили проследить. Так?
— Не совсем. Самые верховья реки Солнечного луча и Лосиной почти не были обследованы палеогеологами. Понимаете? Случайно в школьной коллекции обнаружен образец с отпечатком моллюска. Три года назад выпускники ходили в этот район. Вот меня и просили проверить.
— И ты молчал! — хлопнул себя по колену Тимофей. — Нет, ты пижон. Махровый пижон.
— Действительно, — подтвердил Дзолодо.
— Как у вас все быстро получается, мальчишки. — Марина пожала плечами. — Р-раз — и повернули. А дела, которые ждут в Высоком? Я что же, не выполню задания? Не соберу фольклор?
— Потом. Обследуем Лосиную — и пойдем по реке Солнечного луча в Высокое. Решили? — Петр оглядел товарищей. — Меняем маршрут. Завтра проскочим к Лосиной — и вверх.
— Дорога там дрянь. Говорят, завал на завале и течение очень быстрое, пороги. За мотор я не ручаюсь. — Тимофей говорил это неторопливо, отделяя фразы длинными паузами. Петру показалось, что он произнес целую речь.
Марина усмехнулась:
— А за себя? Будто мы просто пойдем по другой улице.
— Но ведь время, Петя. Сколько времени уйдет! — веско заметил Дзолодо.
— Две — три недели нам понадобится. Потом — отдохнем в Высоком. Вы одно поймите: у нас есть возможность сделать открытие!
— Этот моллюск всегда, как это, приурочен к олову?
— Ну, знаешь, Тим! — Командор развел руками. — Может, моллюск есть, а олова нет.
— Короче — риск, — подытожил Тимофей.
— Петр неправ! Надо идти намеченным путем. Мы не уложимся в срок. А у каждого свои дела, планы. Останется время — вот тогда другое дело.