Огненная западня
Шрифт:
Неожиданно Петр сказал:
— Тебе, Тима, скоро надоест получать щелчки?
Тимофей поднялся, подошел к Петру. Но, прежде чем он успел сказать что-либо, Марина нарочно неловко повернула ветку в костре.
— Ой!
— Что случилось? — Тимофей сразу оказался рядом с Мариной.
— Да вот!.. — Марина посасывала обожженный на костре палец.
Дзолодо, отвлеченный вскриком от своих мыслей, произнес:
— Надо рассуждать логически…
— А пошел ты со своей логикой, — буркнул Тимофей, возвращаясь к мотору.
— Будет вам, мальчишки. Ну, устали… Еще несколько дней — и мы будем на месте. Отдохнем. Мы устали. Вот и все.
Чайник, висевший над костром, заплевался и выфыркнул пену в огонь.
Командор вздрогнул от неожиданности и сердито бросил Марине:
— Занималась бы ты своим делом.
— Ребята, давайте пить чай. А? Выпьем чаю, где же кружка, сердцу будет веселей! — пропела Марина. — Ну, подсаживайтесь.
— Не хочу, — сказал Тимофей.
Дзолодо подполз к огню:
— Чай не пьешь — откуда сила? Чай попил — работа сгнила! Налей-ка мне, Марина.
— Тим, не бунтуй, — сказал Петр. — Ну, сорвалось…
— Я правда не хочу, — не очень убедительно проговорил Тимофей.
Марина налила полную кружку и отнесла ее упрямцу:
— И чтобы без капризов!
— Ну, чего вы? Приду сейчас…
Как всегда во время ужина, Петр включил транзистор. Передавали веселую музыку. Муслим Магомаев пел песню Бабаджаняна о Москве, написанную в ритме твиста, потом исполнили «Черного кота». Марина отбивала такт ложкой по кружке. Дзолодо поманил ее пальцем и громко сказал на ухо:
— Сиди смирно! А то командор увидит, что ты веселая, — завтра еще какое-нибудь поручение даст. Тсс!
Петр засмеялся, и все тоже.
Потом долго варили кашу. Ели ее полусонные.
Утром Марина поднялась первой. Костер еще тлел. Подбросив валежника, она достала из кармашка куртки зеркальце и долго рассматривала свое лицо, распухшее от бесчисленных укусов мошки. Оно показалось ей просто безобразным.
Спрятав зеркальце, Марина занялась хозяйственными делами, позавтракала первой, потом подняла ребят и сказала, что уходит на разведку.
— Делай зарубки по пути. Мы выступим через час, а ты можешь не возвращаться в лагерь. Бей тропу и жди нас за заломом, — сказал Петр.
Не прошло и получаса, как Марина показалась на скальном гребне.
— Эй! Эй, сюда! Мальчишки! — издали закричала она.
— Жди нас там, у реки! — приказал Петр.
Но Марина побежала к лагерю.
— Балда! — Командор безнадежно махнул рукой. — Стояла бы да ждала. — Но, увидев нахмурившегося Тимофея, Петр добавил: — А… Ну не умею я с девицами обходиться, Тим. Я же не со зла, так…
Марина остановилась перед ними, махала руками. У нее перехватило дыхание от быстрого бега, и она не могла произнести ни слова. Потом помотала головой и прошептала:
— Пожар…
— Чего? — недоверчиво протянул командор.
— Там, ниже по течению, — пожар!
11 июля
Теперь Косых увидел дым пожара, едва поднялись над аэродромом. Так, по крайней мере, считал он, хотя в знойном мареве, дрожавшем над тайгой, вряд ли можно было разглядеть пал за двести километров. Он был уверен в том, что видит и дым и яркую полоску пламени. Косых считал: начальник поступил неправильно, послав его на розыски заблудившихся туристов, и дав приказ в случае особой необходимости совершить прыжок для оказания помощи.
«Заблудились… Как бы не так! — хмыкал Антон. — Убежали! Запрятались поодаль. Отсиживаются. Потом ночью проскочат в город».
Вчера они до полной темноты рыскали на малой высоте вдоль берегов реки Солнечного луча, где должны были находиться туристы.
Глянув вниз, Косых с удивлением заметил едва ли не под крылом, чуть позади, аэродром, с которого они взлетели, полосатый — черно-белый — колпак конуса и раздраженно поглядел в обтянутый кожаным шлемом затылок пилота, будто тот был виноват в тихоходности самолета.
— Какая скорость? — окрикнул Косых пилота.
— Двести.
— Метров в секунду?
— Километров в час.
— Километров?
— Там люди! — Ванин покосился на пожарника. — Поджигатели!
— Пусть поджигатели…
Косых стал глядеть вниз, не обратив на взгляд пилота никакого внимания:
«Пусть поджигатели… Если человек по собственной дурости, а может, и нарочно, подожжет дом, в котором живет, и потом не сможет — опять-таки по-глупости — выбраться, виноват только он сам. И никто больше. А кто еще? Эх, да что с Ваниным спорить! Пусть летит быстрее. И то хорошо. Скорее найдем этих идиотов, сбросим на парашюте продукты и вернемся. Они сами выберутся».
Никогда еще летнаб не слышал такого высокого звука работающего мотора. Вся машина словно билась в нетерпении. Вскоре Косых действительно разглядел на горизонте дым пожара.
— Пойдем сразу в верховья Лосиной? — спросил Ванин.
Косых положил на колени планшет с картой. На ней вилась река с притоком, подобно голубому деревцу, и его, будто опухоль, очерчивал красный карандаш — район пожара. Река Солнечного луча была почти свободна от пала, а вот Лосиная, узкая, с крутыми берегами, оказалась перехваченной огнем.
— Подлетим поближе, посмотрим! — крикнул Косых. — Вверх по Лосиной много скал по левому берегу. Там почти нет леса, а дальше снова кедрач. Может, не добрался туда огонь. Посмотрим.
Ванин кивнул. Пилот внутренне подобрался. Огонь был для него врагом, способным уничтожить четыре человеческие жизни. Если рассуждения Косых правильны, то туристы оказывались в западне. Пламя, обойдя скальный участок, вышло в тыл группе, отрезало ее от истоков реки — единственного, хотя и чрезвычайно трудного пути отступления к вершинам гольцов.