Огненное море
Шрифт:
Я слышал это. И слышали все. Слова короля — слова обвинения — прогремели под сводами пещеры подобно грохоту обвала. Я едва не бросился на старого короля — я чувствовал жгучее желание заткнуть ему рот… если не задушить его голыми руками. Мне не было дела до того, что он думал обо мне. Но сердце мое терзала жгучая боль — я видел, какие страдания причиняют Эдмунду эти несправедливые обвинения.
Если бы этот венценосный глупец знал, как верен и предан ему его сын! Если бы он видел, как все это время Эдмунд шел рядом со своим отцом, как терпеливо слушал безумную и бессмысленную старческую болтовню, если бы он видел, как Эдмунд снова и снова отказывался от власти и королевского венца, хотя Совет на коленях умолял его принять власть над народом Кэйрн Телест! Если бы…
Но нет, довольно. Не должно говорить дурно о мертвых. Я могу только предположить, что эти обвинения были следствием того, что у короля помутился рассудок.
Эдмунд смертельно побледнел, но, когда он заговорил, в его голосе было спокойное достоинство:
— Вы превратно поняли меня, отец. Я вынужден был принять на себя некоторые обязанности и принимать необходимые решения во время вашей недавней болезни. И власть принимать эти решения я взял на себя неохотно, что может подтвердить, — он жестом обвел людей, потрясенно смотревших на своего короля, — любой из собравшихся здесь. Нет человека, который радовался бы более, чем я, тому, что вы снова заняли свое законное место — место правителя народа Кэйрн Телест!
Эдмунд взглянул на меня, без слов спрашивая, не собираюсь ли я ответить на обвинения короля. Я покачал головой и промолчал. Как мог я отрицать то, что было для меня правдой, как мог я отречься от тех мыслей, которые давно уже жили в моей душе, пусть я и не произносил их вслух?
Слова принца произвели впечатление на короля. Он выглядел пристыженным — и поделом ему! Он поднял было руку, хотел сказать что-то — быть может, хотел заключить сына в объятия, просить его о прощении… Но гордыня — а может, безумие — не позволили ему этого. Король перевел взгляд на меня: черты его стали жестче. Он развернулся и зашагал прочь, громко сзывая солдат.
— Часть из вас пойдет со мной, — объявил король. — Прочие останутся здесь и будут охранять людей от любой опасности, какая только может на нас обрушиться, — а этот некромант полагает, что так оно и будет. Он просто переполнен всяческими теориями, наш некромант. Последняя его теория заключается в том, что он отец моего сына!
Эдмунд рванулся было вперед, хотел сказать что-то — я схватил его за руку и заставил остановиться, качая головой, без слов говоря — «нет».
Король зашагал к выходу из туннеля; за ним следовало человек двадцать солдат. Выход был узким, солдатам пришлось бы тяжко, если бы они решили выйти из туннеля строем, плечом к плечу. А вдалеке пылало Озеро Горящего Камня, и яростно-алые блики плясали по стенам пещеры.
Люди переглядывались, смотрели на Эдмунда: похоже, они не знали, что говорить и что делать. Кое-кто из членов Совета качал головой и прищелкивал языком. Эдмунд бросил на них яростный взгляд, и они умолкли.
Когда король дошел до конца туннеля, он повернулся к нам.
— Ты и твой некромант — вы останетесь с моими людьми, сынок, — крикнул он, и саркастическая усмешка, кривившая его губы, казалось, слышалась в его голосе. — Ваш король вернется и укажет вам безопасный путь.
И в сопровождении солдат он покинул туннель.
Если бы только…
Драконы огня наделены поразительным интеллектом. Великое искушение — сказать, что все помыслы их обращены к злу; однако же, по чести говоря, кто мы такие, чтобы судить существ, которых почти истребили наши предки? Я не сомневаюсь в том, что, если бы драконы могли — или пожелали бы — говорить с нами, они напомнили бы нам, что у них предостаточно причин ненавидеть нас.
Правда, от этого не легче.
— Я должен был пойти с ним!..
То были первые слова, которые произнес Эдмунд, когда я осторожно попытался разжать его руки, обнимавшие окровавленное, изломанное тело его короля и отца.
— Я должен был быть подле него!
Если бы только я мог поверить — пусть и на краткий миг, — что существует некая высшая сила, божественное существо… Но нет. Я не хочу добавлять ко всем моим многочисленным грехам еще и богохульство!
Следуя приказу отца, Эдмунд остался в пещере. Он стоял, выпрямившись во весь рост, исполненный спокойного достоинства, но лицо его не выражало ничего. Однако же я, прекрасно знавший принца, понимал — ему хочется броситься вслед за отцом. Он хотел объясниться с королем, сделать так, чтобы отец понял его. Если бы только Эдмунд сделал это, быть может, старый король раскаялся бы в вырвавшихся у него обвинениях и извинился. И, быть может, не произошло бы этой чудовищной трагедии.
Как я и говорил, Эдмунд молод и горд. Он был разгневан — и это чувство вполне можно было понять. Его оскорбили перед всем его народом. Он же не был виновен ни в чем. И потому не собирался делать первый шаг к примирению. Его трясло от сдерживаемой ярости. Он молча смотрел в сторону выхода из туннеля. Молчали все. Мы ждали — ждали долго: мне казалось, прошла целая вечность…
Что произошло? Они уже должны были обогнуть озеро, думал я, когда до нас донесся жуткий вопль, словно наполнивший пещеру ужасом и безысходным смертным отчаянием.
Мы узнали голос короля. Я… и его сын… мы поняли, что это даже не предупреждение — это предсмертный крик.
Что слышалось в нем? Ужас — боль — предсмертная мука… И крик этот, подобно взгляду легендарного василиска, словно обратил людей, собравшихся в пещере, в каменные статуи. Я сам чувствовал, как мертвенный холод сковал и тело мое, и разум.
И только для Эдмунда этот крик стал сигналом к действию.
— Отец! — В его голосе слышалась вся та любовь, которой он жаждал с детства. И, как и прежде, не было ему ответа.
Принц бросился вперед.
Я услышал звон оружия, звуки боя — и перекрывающий их чудовищный низкий рев. Теперь я знал, какое имя носит мой ужас. Я понял, что означали руны на карте.
Я видел, как Эдмунд бросился вперед — навстречу той же судьбе, что настигла его отца, и это наконец заставило меня действовать. Так быстро, как только мог, я соткал магическую сеть, подобную тем сетям, которыми мы ловим рыбу, соткал ее, вложив в это все свои силы, и закрыл ею выход из туннеля. Эдмунд увидел преграду, но попытался не обращать на нее внимания. Всем телом ударился он в магическую сеть и, пойманный, забился в ней. Выхватил меч из ножен и попытался рассечь тончайшие нити силы.