Огненные сердца
Шрифт:
Ченса встревожила гибель Шаня и затруднение, которое вызывала эта гибель, но ему было трудно отвлечься от мыслей о Дженне. А Патерсон обращался с ним так, словно в случившемся был повинен только Ченс.
— Мы попробуем кого-нибудь найти, — ответил он. — Даже если это займет несколько дней.
— Это наш последний туннель, — продолжал Патерсон, — а укладчики работают быстро. Вскоре они придут сюда. Но на поиски опытного взрывника понадобится немало времени.
— У нас нет выбора.
— Ты же работал на руднике, — с вызовом
— Потому, что я не взрывник, Патерсон. Я только помогал моему напарнику бурить отверстия и закладывать динамит, но делал это под его надзором.
— Этот напарник — твой друг-ирландец, вместе с которым вы вытащили меня из реки? — спросил Соломон и после утвердительного кивка Ченса добавил: — Разве он не согласится поработать здесь?
— Не знаю, сможет ли он оставить рудник.
Соломон подобрал поводья.
— Предложи ему хорошую плату, Ченс, и что-нибудь вроде премии. — Он слегка стегнул лошадь вожжами и направился к главному лагерю.
Дженне пришлось пришпорить Десперадо, чтобы догнать дедушку. Ченс был бы рад, если бы Дженна отправилась с ним в Байярд — может, они сумели бы выяснить недоразумение по дороге, а Дженна заодно познакомилась бы с его матерью. Ченсу давно этого хотелось.
Он проводил глазами удаляющуюся фигуру Дженны и повернулся к ждущим рабочим, читая на их лицах надежду. Им хотелось быстрее покончить с опасным туннелем — так же, как и ему.
— Продолжайте расчищать завал, ребята. Я привезу Делани.
Дневная жара спала, едва вечерние тени легли над Байярдом. Отблески заката представляли собой мещанину золотистых, аметистовых и оранжевых тонов, они веером распускались над вершинами гор и отбрасывали свет на облака, плывущие в небе, подобно полосам радуги.
Ченс спешился перед пансионом матери. Не услышав из столовой звона посуды и голосов, он понял, что на ужин не успел.
Привязав жеребца к коновязи, он вошел в дом. И в гостиной, и в кухне было пусто. Вероятно, жильцы пансиона уже разбрелись по салунам и борделям. Ченс решил поискать мать в саду.
Она действительно пропалывала там клумбы и обернулась, услышав стук каблуков Ченса по садовой дорожке.
— Ченс! — На ее лице вспыхнула улыбка. — А я уже думала, что ты заедешь домой только после того, как достроишь дорогу!
Они обнялись, и Ченс поцеловал мать в щеку.
— Прости, мама. Сейчас нам приходится тяжело, так что мне некогда даже как следует напиться или пофлиртовать с какой-нибудь красоткой.
Лили рассмеялась и вновь наклонилась рядом с клумбой.
— Что касается выпивки, то ты до нее не охотник, верно? А с девушками, должно быть, ты не ограничиваешься флиртом.
Если бы много лет назад его мать не связалась с Соломоном, сейчас он мог бы жениться на Дженне. Но Ченс считал, что он не вправе судить мать. Бог свидетель, теперь он знал, что такое страсть. Как знать, может,
— Тебе лучше знать, мама, — усмехнулся он. — Ты флиртуешь с каждым рудокопом в городе, не оставляя им никаких надежд.
— Нет, что ты! — со смехом возразила Лили.
— Да, и можешь прибрать к рукам любого, стоит тебе только захотеть. Папа наверняка не надеялся, что ты надолго останешься вдовой!
Лили стащила перчатки. Ее улыбка погасла, несмотря на все усилия. Теперь ей было незачем рассказывать Ченсу, что они с Бардом решили пожениться. Лили уже потеряла всякую надежду. В последнее время Бард почти не появлялся у нее и разговаривал с ней нехотя и скованно.
— Кстати, о мужчинах, мама, — улыбнулся Ченс, — зачем сюда приезжал Соломон?
Ченс вновь почувствовал боль предательства, но терпеливо ждал ответа, которого не смог бы добиться у Соломона.
— Он просто навещал меня, чтобы узнать, как я живу.
— Ты хочешь, чтобы я простил его, не так ли, мама? Наверное, это помогло бы вам начать все заново. — Ченс тут же пожалел, что слова его прозвучали слишком колко.
— О чем ты? — удивленно спросила Лили.
В намерения Ченса не входило поссориться с матерью, едва успев переступить порог, но ходить вокруг да около было бесполезно.
— Послушай, я знаю, что вы с Соломоном были любовниками, — почти виновато объяснил он, — и не осуждаю тебя. Но я не понимаю, как ты смогла простить его за то, что он сделал с нами, и как могла отправиться к нему в Кердален, похоже, ты по-прежнему любишь его.
Лили вздохнула и провела ладонью по лбу.
— Пожалуй, пришло время объясниться — мне следовало сделать это много лет назад. Прежде всего, Ченс, я хочу, чтобы ты знал: я любила твоего отца. Но почти каждому в жизни встречаются люди, в которых есть нечто особенное… они притягивают, как пламя притягивает мотылька. Не могу избавиться от ощущения, что к Соломону меня тянет, как магнитом. Но это не умаляло моих чувств к твоему отцу — я просто поняла, как сильно люблю его. Вероятно, ты даже не понимаешь, как много времени твой отец уделял работе, — задумчиво продолжала Лили. — Соломон подарил мне внимание, в котором я нуждалась, — то внимание, которое отец отдавал своему делу. Но если тебе непременно надо кого-нибудь обвинить, обвиняй не Соломона, не отца, а меня. За годы одиночества я о многом успела передумать…
— Но зачем ты снова отправилась к Соломону в Кердален?
— Потому что я боялась. Он мог умереть, а я хотела перед смертью повидаться с ним. Ладно, скажу тебе: я боялась, что он поступит с тобой так, как с Дьюком. Я не могла этого допустить.
Если Ченс надеялся, что этот разговор только распалит его гнев, он глубоко ошибался.
— Мама, прости. Я понятия не имел, что ты сделала это ради меня. Но что в нем такое, почему его любят женщины и ненавидят мужчины?
Лили пожала плечами.