Огненные сердца
Шрифт:
— Полагаю, каждой женщине хочется видеть рядом сильного мужчину. А мужчины опасаются и завидуют тем людям, которые всего добились своим трудом. Соломон никогда не поступится своими принципами, неважно, каковы они. Он добивается всего, чего хочет, даже в тех случаях, где остальные предпочитают отступать. Кому же захочется восхищаться его упорством, когда гораздо проще презирать и ненавидеть его за жадность?
Лили повернулась и пошла к дому. Ченс нагнал ее у двери.
— Спасибо тебе, мама. Я хотел узнать, должен ли я помнить о том, что теперь не имеет никакого значения. Ты помогла мне найти ответ.
Он
— Я рада хоть чем-нибудь помочь тебе, — сказала ему на прощание Лили. — Но ты ведь почти не побыл дома… Куда ты уезжаешь?
Ченс оглянулся с почти мальчишеской усмешкой, надеясь, что шутка прогонит напряжение, возникшее между ними.
— Напиваться и флиртовать. Куда же еще?
Лили помахала ему вслед с понимающей улыбкой.
— Ладно, поезжай и отдохни.
Ченс отправился в салун Видоумейкера. К собственному удивлению, он обнаружил там Делани, сидящего в полном одиночестве за угловым столиком, — ирландец выглядел помятым, как рубаха, в которой недели две проработали на руднике. Держа в одной руке бутылку, а в другой — стакан, он наливал себе виски и пил, и вновь наливал и пил. Он приканчивал бутылку, и Ченс удивился, как его друг еще держится на стуле.
Делани даже не поднял голову, когда Ченс остановился у стола. Глядя в ноги Ченсу, он пробормотал заплетающимся языком:
— Убирайся к черту, ублюдок. Сегодня я ни с кем не делюсь выпивкой.
Ченс отодвинул стул и сел. Делани поднял голову, но сразу же бессильно опустил ее. Ирландец сжал бутылку в кулаке, его лицо исказила гримаса. Наконец-то он узнал лицо Ченса в дыму — таком густом, что в нем можно было вешать топор.
— А, это ты, дружище Кили… — Делани нетвердой рукой налил себе еще один стакан. — Каким ветром тебя сюда занесло? Ты ведь должен быть у дороги…
Ченс выхватил у Делани бутылку.
— Я приехал проверить, как идут дела на руднике. — Он глотнул прямо из бутылки.
Делани потянулся за ней, но Ченс сделал еще глоток, и ирландец качнулся на стуле.
— Рудник? С ним все в порядке. Только с ним я еще справляюсь…
— Делани, что с тобой стряслось? Может, мул лягнул в голову? Ты ведь никогда не пил.
Делани взглянул на него мутными глазами.
— Я приехал в эту страну, чтобы отыскать золото — мне говорили, что тут его полным-полно. Вот так-то. Никогда еще не встречал ирландца, который не мечтал бы найти золото. Но удача подвела меня, Кили. А жаль…
— Не понимаю, что ты несешь, Делани. Мы с тобой нашли Вапити, добываем серебро — это ничуть не хуже, чем золото.
— Еще бы, но я всю жизнь мечтал о золоте, а надо было мечтать о любви. — Делани схватил стакан и откинул голову, допивая из него последние капли янтарной жидкости. — Это было чертовски здорово, словно меня задел крылом эльф, Кили. Но кто способен соперничать с дьяволом? Может, ты знаешь?
Ченс не знал, что ответить на болтовню Делани, но уже понимал, что завтра ирландец будет не в состоянии проводить взрывы в туннеле.
— Старый грешник, вот кто он, — продолжал Делани.
— Кто, Делани? О ком ты говоришь?
Делани поднял голову и прищурился.
— Об этом мерзавце Соломоне, конечно. Он ухлестывает за твоей матерью, Кили. Говорю тебе, во всем виноват он.
Ченс понял, что Делани был влюблен в его мать и знал, что Соломон — его соперник.
Ченс схватил упирающегося ирландца за воротник и поволок его прочь из салуна. У дверей он отвязал коня, взял Делани за руку и направился к пансиону. Увидев, куда они идут, Делани начал вырываться, но сил у него едва хватало, чтобы не упасть. Его ноги подгибались. Делани чуть не падал.
— Сейчас будем отпаивать тебя кофе, Делани.
— Ты предатель, Кили, не даешь другу даже напиться.
— Ты уже напился. Теперь пора протрезветь.
— Боже упаси! Ты что, хочешь моей смерти?
Ченс усмехнулся и потащил Делани вверх по крыльцу, досадуя на внушительный вес друга. По пути до кухни они несколько раз спотыкались и падали. Лили, видимо, уже ушла к себе. Отдышавшись, Ченс разжег плиту и приготовил кофе.
Когда он обернулся к Делани, оказалось, что ирландец лежит на столе, обхватив ладонями голову. Через пару секунд кухню огласил звучный храп. Ченс снял с плиты кофейник и поставил рядом с Делани на стол.
Рухнув на стул, он просидел неподвижно несколько часов, постепенно прозревая.
Что будет, если его мать выйдет за Соломона Ли? Это звучало бы забавно, если не вспоминать о последствиях такого события. Что будет с Делани, который нашел свою любовь только в пятьдесят лет? Сам Ченс был готов пожертвовать своим будущим и любовью ради прошлого, ради своей матери, ради памяти погибшего отца. Но теперь они с Дженной останутся только сторонними наблюдателями.
Настоящее — дело рук Соломона Ли и Лили Кайлин, как и будущее. Эти двое добьются всего, что захотят, что только смогут пожелать. Им нет дела до того, что думает или чувствует Ченс. В сущности, они и не обязаны заботиться о нем. У них своя жизнь, свои мечты и желания.
Шестнадцать лет он оставался непримиримым врагом той семьи, которая была виновна в смерти его отца. Теперь Ченс подозревал, что на самом деле не питал ненависти к Соломону Ли. Эта ненависть была ему просто нужна, чтобы продолжить дело отца. Она придавала смысл его жизни. Каждым человеком движет какое-нибудь чувство — если не любовь, то ненависть. Но теперь у него была любовь.
Да, теперь он все понимал. Верность памяти не приведет ни к чему, кроме одиночества. Может, Генри Патерсон прав, претендуя на состояние Соломона — по крайней мере, частично оно принадлежит Генри.
Пришло время усвоить уроки Соломона Ли. Он, Ченс, получит то, что пожелает, и пошлет ко всем чертям состояние Соломона!
ГЛАВА 9
Огромный корабль непрестанно покачивался, и Делани одолевала тошнота. С каким блаженством он сойдет на твердую землю! Если плавание будет продолжаться и дальше, отцу придется сбросить его в море — так, как их умершую мать.
— Просыпайся, Делани. Вставай и приведи себя в порядок.
Делани попытался разлепить веки, но они были словно склеены. В тумане перед собой он различил стоящего Ченса. За окном разгорался рассвет. Сам Делани сидел у стола в кухне Лили, смутно припоминая, что сюда его прошлой ночью притащил Ченс. Затем он почувствовал запах кофе.