Шрифт:
Огненные знаки судьбы
Пролог
Слишком уж много мистики и страхов было связано с деревянным обелиском, поставленным на месте гибели солдат в прошедшую войну, не говорить об этом люди не могли. Среди горожан постоянно ходили ужасные истории, связанные с этим на вид простым памятником. И эти страшные слухи, имели реальные подтверждения. Сам обелиск стоял, вначале парка, на небольшом пригорке, а парк, примыкал к центральной улице, от которой к городскому пруду, шла аллея, вдоль которой стояли высоченные пирамидальные тополя. Если смотреть с противоположной стороны улицы, где стояла вторая школа, открывался красивейший вид, особенно на закате солнца. Покрашен памятник был в синий цвет, наверху простенькая деревянная звёздочка. Состояние памятника было неважным, даже обветшалым, за прошедшие годы, от частой покраски, слой на слой, краска на нём не держалась и свисала лохмотьями, а сквозь трещины было видно, что доски уже порядком прогнили. И вот этот, скромненький памятник, наводил ужас на всех кто к нему подходил, ходили слухи, что если подольше возле него постоять, то можно услышать шёпот. Это было настолько жутко, что возле обелиска никто не задерживался, и даже ради того, чтобы понять, о чём говорит голос
– Разве мало, здесь пролито крови!?
Этот случай добавил ещё больше жути этому месту, начали поговаривать, что памятник требовал крови, поэтому и слышался этот жуткий шёпот с мира мёртвых. Люди понятно всё переворачивали, усиливали нелепостью, но от этого непонимания страхи только усиливались. Через день, к загороженному месту прибыли три крытые тентом машины, с них подъёмный кран сгрузил огромные короба, затем начался монтаж нового каменного монумента. Рабочие справились быстро, и уже через пару дней, забор был убран. Перед взором горожан предстал новый памятник. Каменный войн, метров пять высотой, у его ног венок, рядом склонённая в скорби женщина покрытая платком, войн в одной руке сжимал автомат, и сурово смотрел вперёд. Ещё через три дня к памятнику был подведён газ, и установлен вечный огонь, пламя горело в звезде, которая была расположена у подножья монумента. После установки нового памятника, шёпот как бы пропал, или его просто заглушало шипение огня, трудно сказать. Но появилось другое мистическое явление. Когда наступали сумерки, отблески вечного огня играли на серебристой форме война, а чуть позже происходило самое страшное, блики от огня поднимались всё выше и выше, к суровому лицу война, и вдруг, уже в полной темноте, его глаза вспыхивали огнём, казалось, что войн смотрит на вас кровавым взглядом. Вот с этого кровавого взгляда всё и началось!
Глава 1
Восьмой «В» класс учился во вторую смену, шёл последний пятый урок, за окном почти стемнело, но урок всё тянулся и тянулся, не заканчивался. Казалось, будто само время стало вязким, и выдавливается через силу, звуки с тройным эхом медленно плыли по классу, достигая дальних углов с большим опозданием, скрип от мела по доске то пропадал, то появлялся вновь, с долгими разрывами, напоминая звучание азбуки Морзе. В классе было тихо. Ученики распластались на партах, опустив головы на руки, вяло смотрели, как учительница географии Екатерина Мартыновна на доске записывала задание, многие, опустив глаза, делали вид, что переписывают задание в тетрадь, но все с нетерпением ждали звонка. Виталий устало смотрел в окно, на памятник, установленный в память о погибших солдатах в отечественной войне. Он ещё раньше приметил, когда блики вечного огня играют на лице воина, урокам конец, в этот момент часы всегда показывали половина седьмого вечера. Вообще с этим памятником было связано много чего необычного. Если смотреть от школы, под определённым углом, то, около пяти часов вечера, памятник как бы увеличивался, становился огромным, виделся даже выше стоящих напротив пятиэтажек. Может, так казалось от того, что от городского пруда, от его водяной глади, вечером поднимался тёплый воздух, и в этом плавающем мареве трудно было определить настоящие контуры памятника. Ещё чуть позже, памятник словно отрывался от пьедестала и парил в воздухе, и выглядел как большая серебристая глыба, на фоне тёмно – серого неба. Дальше памятник вдруг становился маленьким, казался, даже меньше чем был, он как бы сжимался, свет в это время отражался лишь только на каменном венке, также выкрашенным в серебристый цвет. Этот световой эффект вызывал суеверный страх, венок мерцал, и зрительно казалось, что он дёргаясь судорожно кружит, описывает загадочные рваные круги. Но на этом мистическое не заканчивалось, с приходом полных сумерек, отблески вечного огня, отражаясь от мраморной доски, играли уже в складках его большущего, тяжелого плаща, делая его похожим на гигантские оранжевые крылья, потом эти крылья вдруг вмиг слаживались, исчезали. На небольшое время блики пропадали совсем. Но потом начиналось самое впечатляющее, блики вспыхивали вновь, сначала в складках галифе, потом бежали верх, как огненные сороконожки, отсвечиваясь в гимнастёрке, потом дальше, плясали на его тяжёлой скуле, в плотно сжатых губах, и наконец, ещё выше. И вдруг, на суровом лице воина, вспыхивали кровавые глаза, это зрелище было очень величественным, хотя и пугало до холода в спине, смотреть в этот момент на воина было невмоготу. Виталий боялся огненного взгляда, поэтому прикрывался ладошкой, оставив щелку между пальцев, и смотрел через неё, да и то, как бы мимо лица война. Сегодня глаза, почему то не вспыхивали огненным светом, Виталий опустил руку под парту, достал из кармана часы и посмотрел, уже прошла целая лишняя минута, а ничего не происходило, в голове мелькнуло, а ведь звонка тоже нет, может часы отстают? Он вновь посмотрел на воина, прямо в глаза, и чуть было не вскрикнул от испуга. Прямо на него был устремлён кровавый взгляд, но на этот раз, глаза были совсем другими, и в них было выражение, как у живого. Виталию стало не по себе, отвернувшись, не смея больше смотреть на памятник, он стал смотреть в класс. Вдруг его внимание привлёк Юра Даводин, над его головой, высветились два огненных кольца. А меж огненными кольцами, соединяющая их линия, но не прямая, а слегка наклонённая горизонтально, и ещё что– то над одним кольцом, не совсем понятное. Всё это видение было коротким, даже было похоже на такие же блики, что и на памятнике. Виталий подумал, что всё от того, что долго смотрел на огонь, так бывает. Но дома всё же взял серую общую тетрадь, и записал в неё фамилию Даводин, а сверху нарисовал увиденные им на уроке знаки, уж очень необычными показались они ему.
На следующий день, он всё же решил удостовериться, ему показалось или над головой одноклассника и правда, проявлялись огненные знаки. В классе Виталий долго всматривался в лица одноклассников, выбирая, на кого посмотреть в этот раз. Когда подошло время последнего урока, он был напряжён до предела, прошёл на своё место за партой, сел, не с кем не говорил, и даже когда его друг, Саня Маруцкий, подошёл к нему, и стал говорить что то смешное, он рассеянно ответил ему, что то невпопад. Саня недоумённо посмотрел на него, но ничего не сказав, пошёл на своё место в конец класса. За окном быстро темнело. Виталий под партой, на коленях держал в руке часы, то и дело, поглядывая на них, чем неоднократно вызывал замечания учительницы. В конце – концов, её терпение «лопнуло», и она вызвала его к доске. Он был настолько возбуждён, поглощён своей затеей, что не мог сосредоточиться для ответа, и просто ответил, что не знает урока. Учитель удивлённо вскинула брови, и, сняв очки, сказала:
– Ты и не знаешь? Ты же Азнов все викторины по литературе выигрывал!? В чём дело?
– У меня болит голова, я не могу отвечать! – ответил он.
– Извините! – добавил Виталий, чтобы быстрей закончить объяснение с учителем, и не пропустить нужной ему минуты.
– А можно я отвечу? – подняв руку верх, сказала Таня Каневич.
Учительница согласно кивнула, указав рукой на классную доску. Виталий облегчённо вздохнул, а заодно решил, если Таня сама вызвалась отвечать, то на ней и проверю свою догадку, тем более уже два года сидим за одной партой.
За окном совсем стемнело, подходило нужное время, он теперь неотрывно, смотрел на воина. Когда блики вечного огня поползли верх по статуи, поднимаясь выше и выше, к лицу, Виталия охватило сильное волнение, вроде бы что, каменный памятник, но было ощущение чего– то не реального, необъяснимого, в висках тикало, будто пробежал стометровку на скорости, дыхание стало тяжёлым, ему не хватало воздуха. Всё, половина седьмого, глаза война полыхнули кроваво – оранжевым бликом, показалось даже, что войн, гордо приподнял подбородок, словно говорил:
– Да это так!
Виталий посмотрел на Таню Каневич. Над её головой появились два огненных кольца, таких же, как и над Юрой. Он успокоился, видать простой оптический эффект. Но тут знаки вдруг резко поменялись, вернее, дополнились, через мгновение над головой одноклассницы явно проявились три огненных человечка, простенькие такие, каких обычно рисовали на листках тетрадей, из чёрточек и кружочка вместо головы. Первые два человечка были тусклее последнего, и ещё над первым человечком был небольшой квадратик, как махонькое оконце. Всё видение знаков длилось секунды три, может четыре, потом исчезло.
Виталий сидел обалдевший, его охватило оцепенение. Он не двигался. В классе ученики суетились, было шумно, все собирались домой, торопились.
– Ну что ты идёшь? Уснул что ли? – спрашивали поочерёдно ребята с кем он обычно шёл со школы.
– Я догоню – буркнул он.
Когда все разошлись, и улица опустела, только редкие прохожие проходили мимо, нарушая тишину стуком каблуков. Виталий подошёл к памятнику, и стал пристально его рассматривать, будто видел первый раз. В ночи, да в одиночестве, памятник выглядел намного печальней, суровое лицо война казалось даже скорбным, и выражало всю трагичность потерь той войны, лишь мягкий шум вечного огня хоть как то разряжал застывшую печаль. Виталий ещё некоторое время постоял у подножия, словно ждал отгадки огненных знаков, потом медленно пошёл домой.
После этих случаев Виталий изменился, стал другим, по пустякам не смеялся, а голову его заполнили непростые мысли, и суждения не по его возрасту. Теперь ему открылось другое видение мира, более сложное, многогранное, детская беззаботность отодвинулась, как бы спряталась на заднем дворе. В глубине души он понимал, что столкнулся с чем – то таинственным необъяснимым. Из памяти всплыли, разговоры матери с приходящими к ней женщинами о разных необычных вещах, о колдовстве, о способностях некоторых людей заглядывать в прошлое или будущее. И если раньше Виталий воспринимал всё как бабушкины сказки, то после случаев с памятником, все эти разговоры стали восприниматься совсем по-другому. Он и раньше знал от матери, что две её тётки обладали чем– то с родни колдовству, но думал это так, как говорится для красного словца. Теперь вот сам думал, рассказать матери про знаки, или промолчать, вдруг это всё не стоит её внимания, и пришёл к выводу пока не говорить, пусть дальше всё прояснится, чтобы было о чём говорить. На следующий день, придя в школу, он решил ещё раз удостовериться в том, что видел знаки. Подошёл к лучшему другу, Сани Маруцкому, и сказал:
– Сань, тут такое дело, не знаю, как и рассказать, чтобы попонятней было.
– А ты говори как есть, что мямлить – просто сказал Саня
– Ладно, слушай, в общем, когда заканчивался последний урок, я смотрел на памятник, вдруг глаза его блеснули кровавым цветом, я шугнулся, и отвернулся в класс, взгляд случайно попал на Юрца, а у него над головой, знаки высветились, огненные, в виде колец и линии.
– Да ну тебя Вит! Так бывает от усталости глаз – иронично подметил Саня.
– Да нет Санёк, а на следующий день над Таней Каневич тоже высветились знаки, но уже другие, в виде человечков, помнишь, таких, как мы раньше рисовали в тетрадках на полях!? Может, ты сегодня сам проверишь? Когда глаза засветятся, ты сразу поворачивайся и смотри на кого не будь, поверх голов, лады?