Огненный цикл. Сборник научно-фантических рассказов
Шрифт:
— Я уже думал об этом. Мне кажется, наши Учителя будут так же заинтересованы, как и я. И еще мне кажется, что Учителя «горячей» расы знают о моем народе только то, что наши Учителя передают им по радио. Они же не могут жить вблизи Ледяной Крепости.
— Даже под землей?
— Разве что очень глубоко, но все равно они не могут наблюдать нас вплотную. Ты же помнишь, как возле деревни гейзеров один из них говорил, будто ему невозможно увидеть тебя, а тебе его, потому что нет такого барьера, который обеспечил бы безопасность и тебе, и ему и в то же время позволил бы вам видеть друг друга.
— Верно, я об этом не подумал. Но если он вынужден полагаться
— Ну, если это и приходило им в голову, то они, вероятно, подумали, что скрыть невыполнение такого приказа будет попросту невозможно. Например, если бы впоследствии мой народ узнал от тебя различные научные сведения, все бы сразу раскрылось.
— Пожалуй. Но я бы все-таки скорее рискнул, чем убил бы друга.
— Возможно, они не были уверены, что ты — настоящий друг. Вспомни, ведь они не знали тебя так хорошо, как я, и потом… в тебе все-таки много странного. И я понимаю отношение к тебе «горячего» Учителя.
— Пожалуй. Уж на что мы с тобой теперь знаем друг друга, и то иной раз нет-нет да что-нибудь нас смущает. Впрочем, меня лично это уже не волнует.
— И меня тоже.
Они взглянули друг на друга и никогда больше, ни до этого момента, ни после, не были столь близки к полному взаимопониманию.
13. Астрономия; ксенология
Бот, который доставил астрономам доклад геологов, перенес на борт «Альфарда» также Нильса Крюгера и Дар Лан Ана. Накануне Дар внимательно прослушал доклад, но ему было не понятно, каким образом астрономы могут проверить выводы специалистов по городам. Его любопытство ко всему, что связано с естественными науками, достигло такого уровня, на котором редко удерживается человеческое существо, вышедшее из детского возраста.
Вместе с астрономами он вновь прослушал запись доклада, но не услышал ничего нового, чего бы не запомнил в первый раз. Он внимательно следил за дискуссией между этими новыми для него учеными и под конец принялся задавать настойчивые вопросы. Ему и в голову не пришло, что эти вопросы могут счесть неуместными. И действительно, большинство астрономов так не считало.
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, когда говорите, что Аррен, возможно, «захватил» Тиир и Абьёрмен? — недоуменно спрашивал он.
— Мне казалось, молодой Крюгер должен был рассказать тебе о законах Ньютона, — ответил один из астрономов. — Дело в том, что, согласно определенному закону, любые два тела притягивают друг друга, и это притяжение плюс простая инерция — а это такая штука, которая заставляет камень лететь после того, как он оторвался от швырнувшей его руки, — вынуждает эти тела двигаться по определенным и предсказуемым путям, как вот в настоящий момент «Альфард» движется вокруг твоей планеты. Под «захватом» мы подразумеваем просто тот факт, что вначале Тиир не кружился вокруг Аррена, а двигался в пространстве сам по себе; потом это движение привело его в окрестности Аррена, а уже силы притяжения этой звезды изменили путь Тиира таким образом, что сейчас Тиир и Аррен кружатся один вокруг другого.
— Теперь мне ясно. Но, насколько я понял, кое-кто из вас находит эту идею несостоятельной?
— Еще бы. «Захват» — явление очень редкое; для него требуется благоприятное стечение многих обстоятельств.
— Почему же? Если эта сила, как вы говорите, зависит от расстояния, то, по-моему, этим двум объектам остается только подойти друг к другу поближе. Признаться,
— В том-то и дело! Когда два объекта падают друг другу навстречу, их скорости возрастают. Надеюсь, тебе понятно? Так вот, если они с самого начала не нацелены точно друг на друга, они не столкнутся, а раз они не столкнулись, они начинают расходиться, причем их скорости замедляются в том же порядке, как до того нарастали. Пути, по которым они расходятся, имеют точно такую же форму, что и пути сближения, поэтому никакого спирального движения не происходит. Пойдем, я тебе покажу.
Поскольку «Альфард» пребывал в свободном падении, демонстрация не представляла трудностей. Астроном поместил два шарика из смолы, заряженных электричеством, в кессонный отсек, из которого откачали воздух, и их поведение окончательно разъяснило все любознательному абьёрменцу.
— Как же все-таки случаются захваты? — спросил он, едва его учитель вернулся во внутреннее помещение корабля и стянул с себя скафандр. — Они, наверное, все же возможны, иначе ты бы о них не говорил…
— Да, возможны, и только. Если рядом находится третий объект, который движется строго определенно по отношению к первым двум, то захват может и произойти, хотя вероятность подобного события не ахти какая. Например, если бы я минуту назад впустил в кессонный отсек воздух, трение заставило бы шарики закружиться по спирали.
— Значит, ты имеешь в виду, что какая-нибудь из звезд в этом скоплении могла послужить третьим телом?
— Я бы не сказал столь категорично, ведь расстояния между звездами слишком велики, но идея вполне соответствует существующему положению.
— Во всяком случае, не исключено, что именно это послужило началом горячих периодов на Абьёрмене…
— Возможно. Больше мне нечего добавить.
Этим и пришлось удовлетвориться абьёрменцу — разумеется, временно.
Неудивительно, что ответы, включающие слова «вероятно» и «возможно», очень скоро привели Дара к вопросам типа «откуда вы знаете». Даже, тогда астрономы еще пытались некоторое время терпеливо ему разъяснять непонятное, но в конце концов со всей возможной тактичностью предложили обратиться к Крюгеру и взять у него несколько уроков элементарной алгебры.
Дару и в голову не пришло обидеться. Он лишь подосадовал на себя за то, что не подумал об этом раньше, — ведь так много ответов на его вопросы включали в себя элементы математики! Он охотно отправился разыскивать Крюгера, который больше не сопровождал его повсюду с тех пор как Дар сделал такой скачок в английском языке.
Дар не заметил, в какое смятение повергла Нильса его просьба; он тут же уселся и пожелал учить алгебру незамедлительно. Крюгер старался изо всех сил, но, увы, он не был лучшим в мире учителем. Впрочем, возможно, он справился бы со своей задачей гораздо лучше, если бы не страх, что алгебра отобьет у Дара всякий интерес к науке.
Его опасения оказались напрасными. Большинство людей, страдающих из-за математики, мучаются потому, что при изучении ее вынуждены зазубривать правила, но для Дар Лан Ана заучивание не представляло каких-либо трудностей. Возможно, именно по этой причине он необычайно медленно усваивал основополагающую идею об алгебре, как об инструменте для решения проблем; он с легкостью заучивал правила, но, решая конкретную задачу, испытывал те же трудности, что и многие первокурсники.
И все же именно Крюгеру, а не Дару удалось в конце концов найти выход из положения.