Огненный холод
Шрифт:
Она называла его уже «Димочкой» и на «ты».
– Мне не нужны слухи и сплетни, которые и тебе навредят, – пояснил товарищ Гелло. – Сама подумай, люди будут шушукаться у тебя за спиной, если ты станешь матерью-одиночкой, захотят узнать, кто отец ребенка. А от Вероники я уйти не могу! По крайней мере, сейчас! Поэтому и подумал, что тебе нужен муж. Из надежных и проверенных кадров.
– Но, Димочка, мне нужен только ты! – заголосила Верочка.
Однако Гелло был неумолим.
Так Верочка и вышла замуж. Супруг оказался не таким, о котором мечтал Илья Ильич: не
Федор Петрович, который уже был один раз женат (супруга ушла от него, обвинив в рукоприкладстве), по-хозяйски прошелся по квартире, осмотрел ее, поцокал и изрек:
– Неплохая, черт побери, хата. Да еще в самом центре!
Верочка поставила условие – хоть они и становятся мужем и женой, ничего «такого» между ними не будет. Быков умом не блистал, но практической смекалкой обладал.
– Прямо я не понимаю, зачем тебе мужа подыскивают! – расхохотался он. – Все ясно, надо, так сказать, господский грех прикрыть. И повышение мне дают не просто так. Да не собираюсь я на тебя зариться, мне женщины постарше нравятся, и в теле, а не такие тощие девчонки, как ты. И я в курсе, что к тебе часто в гости будет приходить один высокопоставленный товарищ. Ну, что вы там делать будете, меня не касается. Однако учти: в доме я всем заправлять буду!
Верочка пожаловалась Дмитрию Евсеевичу, что этот Быков оказался несносным типом, но товарищ Гелло развел руками:
– Думаешь, Верусик, так легко найти человека, который бы согласился на фиктивный брак? Причем такого, который будет молчать? И в особенности такого, который запишет на себя ребенка?
Поразмыслив, Верочка поняла, что комбинация не столь уж и плохая. Каждый получит то, чего хочет, – она Димочку и ребенка, товарищ Гелло – молодую любовницу, а Федор Петрович – повышение, квартиру в центре, существенное увеличение оклада и по отдельной квартире улучшенной планировки для престарелых родителей и семейства старшей сестры, проживавших ранее в коммуналке.
Свадьба была скромной, со стороны невесты никто не явился (родители не пожелали присутствовать, хотя Верочка сообщила им, что выходит замуж), а Быков пригласил только пару приятелей да нескольких сомнительного пошиба особ. «Молодая» была на седьмом месяце, становясь женой Федора, так что какие уж тут торжества. Ее свежеиспеченный муж даже не ночевал дома, заявив:
– Ну, ты сама по себе, а я сам по себе! У каждого из нас собственная личная жизнь!
Ребенок появился на свет в апреле 1966 года. Крепенького, темноволосого мальчика Верочка непременно хотела назвать в честь отца – Дмитрием, но товарищ Гелло воспротивился, и ребенка в итоге нарекли Константином. Федор Быков ни разу не навестил жену в больнице и даже не подумал встретить ее с малышом, чтобы доставить домой. Верочка знала: у супруга имеется любовница, у которой тот проводит почти все время, что ее вполне устраивало.
Дмитрий Евсеевич, взглянув на сына, не проявил отеческих чувств. Зато предупредил:
– Учти, Верусик, это наш первый и последний ребенок. И чтобы я был спокоен, тебе сделают операцию – перевязку маточных труб. Я уже консультировался...
Верочка долго плакала, доказывая, что не может на такое пойти – ей ведь всего двадцать, однако товарищ Гелло поставил вопрос ребром:
– Выбирай – или операция, или мы заканчиваем отношения.
Понятно, какой выбор сделала молодая мать. Ей пришлось смириться с тем, что Костик станет ее единственным ребенком. Но ради Димочки она была готова не все, она ведь так его любила!
Постепенно Верочка втянулась в странную, зазеркальную жизнь. Спустя несколько лет она окончательно поняла, что Дмитрий Евсеевич никогда и ни за что не разведется со своей Вероникой, тем более что у них было двое детей – старшая дочка Анжела и сынок Кирилл. В них товарищ Гелло души не чаял, уделял им много времени, выполнял все прихоти, а вот к Костику относился прохладно, никогда ничего ему не дарил, зато часто делал замечания и придирался по пустякам, объясняя свою строгость тем, что между ним и ребенком не должно возникнуть «эмоциональной привязанности». Малыш должен был называть его на «вы» и «Дмитрием Евсеевичем».
Дмитрий Евсеевич так и вел жизнь на две семьи – официальную и тайную.
Костик не совсем осознавал, какие отношения связывают маму и этого пузатого, величественного, громогласного дядьку, однако с младых лет мальчик невзлюбил его.
Дмитрий Евсеевич прибывал на «Чайке», Верочка встречала его у порога, бросалась ему на шею, целовала, а Гелло, отпихивая любовницу, ворчливо бросал: «Сегодня долго остаться не могу, дела...» Или: «У Анжелы завтра день рождения, поэтому давай побыстрее...» Или: «В следующий четверг у нас с Вероникой розовая свадьба, мы всей семьей уезжаем в Сочи. Так что не увидимся недели две-три...»
Мальчик знал, что когда товарищ Гелло уйдет, мама сделается грустной и будет долго плакать. И за это он начал ненавидеть Дмитрия Евсеевича. Тот же вел себя подлинным хозяином – отдавал приказания, брюзжал, частенько был всем недоволен и срывал свое плохое настроение на мамочке и на нем, Костике. Возражать и, боже упаси, вступать с важным гостем в дискуссию или устраивать перепалку было строжайше запрещено – Дмитрий Евсеевич всегда прав!
Время от времени в квартире появлялся Федор Петрович Быков, любивший, как говорится, принять на грудь. Он по-всякому костерил и материл жену и пасынка, который официально считался его сыном, требовал денег и во всеуслышание орал на Верочку:
– Ты, стерва, меня обманываешь! Я знаю, у твоего дружка бабок куры не клюют, так что и со мной можешь поделиться!
У Федора Петровича была собственная семья – любовница, исполнявшая роль жены, и трое отпрысков. Быков любил жаловаться на свою судьбу и попрекать Верочку:
– Вот, из-за тебя в ловушке оказался! Ты моим именем прикрываешься, позоришь его, с товарищем Гелло шуры-муры разводишь, а мне за всех отдуваться надо!
Порой Федор Петрович поднимал на Верочку руку, и Костик, еще ребенок, отважно бросался на защиту матери. Но Быков с легкостью отбрасывал его в сторону и, зажав в руке ремень с большой тяжелой бляшкой, приближался к нему, зловеще шипел: