Огненный колосс

Тамоников Александр Александрович

Отдавая приказ старшему лейтенанту Захарову, он и не думал о том, что посылает группу прямо в логово Палача, чего тот, в свою очередь, никак не ожидал.

На третий час преследования ослабленный отряд Таранова вышел к каньону. Передовой разведывательный дозор доложил, что на дне глубокой горной впадины видны разбитые останки «ЗИЛов»!

Капитан тут же спросил:

— Они не горят?

— Никак нет! — ответил сержант Александр Головин — командир разведывательного отделения, выполнявшего задачу передового дозора.

— Продолжай движение, — приказал командир отряда.

Спрашивая сержанта о том, горит ли вражеская техника, Таранов надеялся по степени пожара определить, как давно спешилась колонна противника. Но пожара не было, а значит, и не было нужной информации.

Еще несколько часов тяжелого марша позади.

Опытные разведчики Головина, по только им известным признакам, держали след и вели отряд в нужном направлении.

Что вскоре подтвердилось.

Сержант доложил:

— Вижу человека, спускающегося нам навстречу.

Капитан поинтересовался:

— Что за человек? Вооружен? Как выглядит? Мог ли заметить вас?

Головин ответил:

— Чеченец, одет в гражданскую одежду, без оружия, по крайней мере, автоматического, спешит, на лице тревога, нас заметить не мог!

Может, это кто-то из мужчин аула, насильно уведенных в горы бандитами? — подумал Таранов. Или подстава Палача? Своеобразный вариант разведки? Русские, если они идут следом, обязательно задержат чеченца. А тот подаст условный радиосигнал. Или еще хуже, Палач отправил вниз фанатика в поясе шахида. Тогда тот не только встретит спецназ, но и нанесет ему существенные потери, подорвав себя. И тем самым подаст сигнал тревоги.

Капитан принял решение мгновенно:

— Дозор! Я — Таран! Аккуратно спеленайте чечена! Имейте в виду, это может быть камикадзе или посыльный Палача. Он не должен ни взорвать себя, ни успеть подать какого-либо сигнала! Понял, Дозор?

— Так точно, Таран! Приступаю к нейтрализации гостя.

Али Булаев спешил. Ему удалось бежать от бандитов, и теперь он торопился в свой аул, чтобы утром с семьей навсегда покинуть его.

Сбежать ему удалось благодаря случаю.

Боевик, гнавший мужчин аула Устум, объявил короткий привал. Живот у него прихватило. Приказал напарнику усадить колонну гражданских вдоль тропы, сам же отправился в ближайшие кусты.

Али был крайним в колонне и сейчас сидел последним на тропе. Ему не хотелось воевать, у него была молодая, красивая, любимая жена, грудной мальчик и старуха-мать.

Они решили уехать в Россию, к родственникам, и завтра, вернее уже сегодня, за ними должен был приехать из районного центра брат жены, чтобы вывезти за пределы воюющей республики.

И вот на тебе!

Принесло это чудовище в маске. Что ждет его теперь в отряде Палача? Бои с русским спецназом и, как результат — смерть? Ведь головорезов этого безумца, спрятавшего свое лицо, в число которых предстояло войти и ему, Али, сугубо мирному человеку, русские щадить не будут, слишком уж широкий кровавый шлейф тянется за ними. Что же делать?

Али осмотрелся. Сельчане сидели, склонив головы вниз, каждый думая о своем.

Напарник бандита, скрывшегося в кустах, находился впереди колонны. Вот он повернулся, закрываясь от ветра, прикуривая очередной косяк анаши. И Али решился!

Он юркнул в кусты и замер. Бежать сразу нельзя, обнаружат и догонят очередью из автомата, а так, может, пронесет.

Пронесло!

Старший конвоя, выйдя из кустов, подтянув штаны и поправив оружие, подал команду:

— А ну, подъем, джигиты комнатные! Вперед, в колонну по двое, ускоренным шагом, марш!

Отсутствие Али не заметили. Он сложил перед собой руки, моля Аллаха помочь ему, и минут через пятнадцать Али осторожно начал отход.

Примерно через час он, немного успокоившись, вернулся на тропу и побежал вниз. Спустя два часа уставший и перешедший на шаг Али и попал под контроль передового дозора отряда Таранова, о чем даже не догадывался. Чеченец не заметил разведчиков спецназа.

А когда перед ним выросла крупная фигура в камуфляже, Али успел только вскрикнуть от неожиданности, и был тут же послан сильным ударом незнакомца в глубокий нокаут.

Сержант Александр Головин доложил командиру:

— Таран! Я — Дозор! Приземлил чеха!

— Осмотрел его?

— Так точно! При нем ничего нет! Ни оружия, ни взрывчатки, ни средств связи!

— Оставь одного бойца дозора около чеченца, сам продолжай выполнение задачи! — приказал Таранов.

— Понял, Таран, выполняю приказ!

Подойдя к находящемуся еще в бессознательном состоянии беглецу, капитан спросил у оставленного при пленном бойца:

— Сержант, случаем, не отправил «чеха» на небеса?

— Да нет, товарищ капитан! Дышит! Но Головин въехал ему знатно!

— Ладно, догоняй своих, — приказал капитан бойцу, — и объяви дозору привал! Пока мы с этим орлом не разберемся!

И тут же приказал достать нашатырь и привести горца в чувство. И вот Али пришел в себя. Чеченец сразу понял, кто перед ним, и заговорил скороговоркой, морщась от головной боли:

— Солдаты, я не бандит, мамой клянусь! Я не хотел идти в горы. Палач силой погнал. Меня и еще четырнадцать мужчин селения. А я не хочу воевать, я сбежал, я…

Капитан перебил чеченца:

— Не бойся! Мы тебе вреда не причиним. Нам нужны сведения о бандитах. Ты вразумительно говорить можешь? И встать самостоятельно, не валяться в пыли?

Парень с трудом, но поднялся. Его повело в сторону, сказывались последствия нокаута. Бойцы поддержали его под руки. Тот поблагодарил:

— Спасибо! Извините… еще несколько секунд, и я оклемаюсь, но ваш солдат, что ударил меня, это не человек, это живая кувалда! Никогда еще…

И вновь Таранов не дал чеченцу договорить.