Огненный котёл
Шрифт:
Так в чем же было дело? Была ли форсирована подготовка к операции «Факел»? Это было единственное, что имело для него какой-то смысл, так что он немедленно начал составлять планы по дозаправке своих кораблей, чтобы эсминцы могли немедленно установить дежурство в Гибралтарском проливе, когда они доберутся туда. И, возможно, стоило пригласить адмирала Фрэзера с «Родни» на разговор. Быть может, тот мог что-то знать.
В то же самое время, как Сифрет с неохотой отдал приказ развернуться, адмирал Тови уже поднялся на борт крейсера «Норфолк» и вышел в море, вскоре достигнув своего флагманского корабля — «Короля Георга V».
Пока Ка-40 тщетно искал U-73 в ночь с 12 на 13 августа, Флот Метрополии уже мчался на юг на скорости 24 узла.
«Киров» задержался к северу от Менорки, а U-73 тем временем тихо ускользала на северо-восток, направляясь домой. В какой-то момент они увидели подводную лодку на экранах мощного радара в надводном положении, и у Карпова появилась мысль прикончить ее ракетой. Однако он решил, что лодка просто не стоит того, и дал Розенбауму уйти. Тем не менее, он не думал о том, что могло произойти или чего не могло произойти в будущем, как и какие-либо философские вопросы жизни и смерти. Это был лишь вопрос экономии. Противокорабельные ракеты «Кирова» нужны были для того, чтобы справиться с тем, что ожидало их впереди, а не что осталось позади.
В полдень Федоров прибыл на ГКП после отдыха, и они снова провели совещание за час до того, как Карпов должен был уйти на отдых. Федоров принял еще одно тяжелое решение, и решил проинформировать об этом Карпова.
— Ситуация следующая, — сказал он. — Соединение «Z» отходит к Гибралтару. Развив полную скорость, мы сможем обойти их, но все равно разойдемся очень близко. Кроме того, нам нужно будет двигаться не менее, чем на тридцати узлах, чтобы иметь какой-то шанс. Я намеревался направиться на юг и повернуть на запад у Пальмы, но теперь предлагаю маршрут на юго-запад, к Кабо-де-Нао, откуда мы пройдем вдоль испанского побережья у Картахены, после чего войдем в Алборанское море к югу от Алмерии. К тому моменту Соединение «Z» будет находиться к западу от Орана. Если мы будем обнаружены, что более чем вероятно, учитывая воздушную активность в районе, они, вероятно, бросят авиацию против нас.
— Таким образом, мы столкнемся с этими кораблями в Алборанском море, а не у Гибралтарского пролива, — сказал Карпов.
— Верно, но в случае более логичного маршрута и нормальной крейсерской скорости он достигнут Гибралтара раньше нас. Мы могли бы задержаться в Алборанском море и проверить вариант с переговорами, о которых говорил адмирал. Тогда это будет его решение.
Карпов задумался.
— С чисто военной точки зрения я бы предложил навязать Соединению «Z» бой в открытом море, где мы сможем в полной пере использовать преимущества своего вооружения — скорость и дальность. Да, мы будем легко обнаружены, когда двинемся на юг, но и мы обнаружим их достаточно просто, и при случае сможем использовать противокорабельные ракеты. Также, возможно, мы могли бы передать им через Николина приказ отступить, и, если у них и так оказалось слишком много проблем с итальянцами, мы могли бы пройти через пролив и пойти своей дорогой.
— Я понимаю, — сказал Федоров. — Но этот курс почти наверняка приведет к бою. Будет непросто вести переговоры, обстреливая их корабли ракетами в попытке запугать. И я полагаю, что они все равно несколько опередят нас, даже если мы двинемся на полной скорости.
— Тогда к чему зря тратить время? — Сказал Карпов. — Они могут обходить нас, но с этого момента наша скорость становиться решающим фактором. Мы догоним их и обгоним, но для этого нам нужно пространство, чтобы остаться вне зоны обстрела их орудий, о которых вы все время говорите. Так что давайте вернем кораблю ход и посмотрим, сможем ли мы
— Я бы предложил подождать, — сказал Федоров и сразу же заметил недовольство Карпова.
— Хорошо… Товарищ капитан, я ознакомился с делом нашего немца-подводника после заступления на вахту. Он скрывался в бухте, верно? И Николин рассказал мне, что Ка-40 оказался прямо над уродов, а вы просто приказали ему вернуться на корабль. Хорошо, — он вытянулся. — Я понимаю, почему вы решили отпустить его. Я сам вскоре обнаружил эту лодку на радаре, когда она всплыла и мог прикончить ее, но не стал тратить на это ракеты. Но это — совсем другое дело. Если у нас есть шанс опередить британские корабли, мы должны им воспользоваться. Кроме того, мы можем нанести им достаточный урон, чтобы замедлить их. Они не смогут нагнать нас, и мы просто уйдем. Так чего же вы ждете?
Федоров посмотрел на него, пытаясь разобраться в сказанном.
— Но можем ли мы действительно использовать силу? Все будет очень опасно, капитан. Если у нас возникнут дополнительные трудности — еще одна подлодка, авианалет, поломка, мы не сможем разминуться с ними в Алборанском море.
— Но мы должны хотя бы попытаться, — сказал Карпов. Он заметил в глазах Федорова неуверенность и решил надавить.
— Тогда что вы предлагаете — идти к Вольскому? Сколько времени это займет — час, два? К тому времени мы можем потерять свой шанс. Теперь вы командир этого корабля, Федоров. Я знаю, что это последнее, чего вы ожидали, но эта честь выпала вам. Вольский находится в санчасти, а вы на главном командном посту. Я высказал вам свои соображения и поддержу вас при любом варианте, но подумайте. Вы правда считаете, что англичане станут вести с нами переговоры? А что мы им скажем? Сколько вопросов они зададут прежде, чем будут удовлетворены? Вы полагаете, они просто позволят нам пройти Гибралтарским проливом и весело пойти своей дорогой? Подумайте. Вы знаете этих людей. Вы всю жизнь изучали их по своим историческим книгам. Посмотрите, что они делают прямо сейчас — рискуют половиной своего флота, чтобы провести на Мальту пять грузовых судов! Это все, что нам нужно знать о них. Что они сделают, если мы подойдем к Гибралтару под белым флагом и попросим пройти? Что они сделали в Мерс-эль-Кибире? В охоте не «Бисмарк»? Провели переговоры?
Федоров опустил голову, видя правду в тяжелых словах капитана. Что Карпов точно умел, так это быть мрачным реалистом. Федоров действительно изучал эту войну и ее участников на протяжении многих лет. Это была совершенно иная порода людей. Он вспомнил, как пытался объяснить это Золкину, как надеялся отговорить Карпова от атаки на американские корабли. И теперь Карпов говорил ему то же самое — что эти люди были другими, не испытывали колебаний, не страдали уклончивостью, не хотели ничего, кроме полной победы. Они встанут у Гибралтара насмерть. Они обладали теми же качествами, в честь которых называли свои корабли — «Неукротимый», «Победоносный», «Яростный». Это была Британская империя. Это был Королевский флот. Это были люди железной воли и непоколебимой храбрости. Они не желали тратить время на тонкости и долгие дискуссии. Да, им хотелось знать, что представлял собой «Киров» и откуда он взялся, и они не удовлетворятся, пока не получат ответов. Карпов был прав. Но даже теперь, стоя на краю, он не мог принять решения.
Капитан увидел его нерешительности и сказал снова:
— Товарищ капитан, если мы договоримся с ними, они решат нашу судьбу. Но если мы начнем действовать сейчас, то решим ее сами. Мы станем тем, что надеемся выиграть у них — мы сами станем своей судьбой. И от наших решений будет зависеть наше будущее. — Это был его последний аргумент. Он вытянулся смирной и выжидающе посмотрел Федорову в глаза.
Федоров снова задумался о том, что они могут делать и что им следует сделать. Слова Карпова стали для него брошенной перчаткой, которая могла изменить все, начиная с этого момента. Раньше он был так уверен в своих суждениях, но теперь появилось нечто другое. Что они могли сделать, чтобы спасти себя, но и сохранить будущее без изменений, чтобы мир снова мог жить? Был ли способ добиться и того и другого?