Огненный омут (Дикое сердце)
Шрифт:
Именно она предложила план похищения Эммы, заверив, что Ролло, который под Сен-Мишелем готов был погибнуть в водах прилива ради спасения рыжей девушки, не задумываясь последует за ней куда угодно, и франкам не составит труда заманить его в западню.
Во время этой речи Франкон постепенно пришел в себя. И теперь он понял куда более, чем ему поведали. Он внимательно вглядывался в Снэфрид, спокойную, невозмутимую, с лицом бледным и словно бы безучастным. Она была все еще красива, эта женщина, но даже при неровном свете факелов было заметно, как сильно она постарела – деформировалась, словно измялась линия бледных губ, отяжелели линии шеи и подбородка,
Время все-таки подчинило себе Белую Ведьму, и, видимо, чувствуя это, она решилась оставить своего нового возлюбленного Рагнара, не дожидаясь, пока он сам даст ей понять, что ему нужна более молодая и плодовитая жена. Поэтому-то она и решилась принять крещение, ибо теперь ей нужны были новые покровители и союзники.
Первым из них она выбрала Эбля, известного своей слабостью к красивым женщинам. А пленив его, она заставила всех забыть о своем кровавом прошлом, и позже, то ли понимая, что могущество Робертина превосходит власть «короля Пуатье», то ли сообразив, что Эбль не оставит ее при себе, если английский монарх ответит согласием на сватовство к его дочери, либо по каким-то другим причинам прибыла к герцогу, который дал ей земельные угодья в своих владениях. Но Роберт – не Эбль, он не так падок на женские чары, и раз он возвысил Снэфрид и даже приблизил к своей особе, то, значит, ей было что предложить взамен.
Все эти мысли с молниеносной быстротой проносились в голове Франкона, пока он краем уха ловил вялую, бесцветную речь герцога о том, что эта женщина, в прошлом язычница и разбойница, искренно уверовала в учение Христа. Франкон ни на миг не допускал, что Снэфрид искренна в своей вере, не верил в ее показное смирение и напрямик осведомился, какое значение имеет новоявленная Агата из Этампа к плану похищения Эммы. Заметил, как по устам финки при этом проскользнула легкая недобрая улыбка.
Говорил Роберт:
– Вы хорошо знаете сию женщину, Франкон. И вам должны быть известны некоторые ее э… особые способности.
– Какие у нас в Северной Нейстрии все называли колдовством, – уточнил епископ.
– Назовем их мягче – волшебством. Ибо не верить в сверхъестественные силы, значит, усомниться в текстах Библии и поставить под сомнение эпизод с Аэндорской волшебницей.
Франкона только позабавило желание Роберта уличить его в незнании Священного Писания, и он тут же сослался на то, что Бог очень строго повелел беречься чародейства, приказав «не ворожите и не гадайте». Роберт же, как и большинство присутствующих, не был силен в теологических спорах, а единственный, кто мог аргументированно потягаться с Франконом, епископ Шартский, был слишком занят своей раненой рукой, чтобы вступать в диспут. К тому же Роберт тут же пресек все сомнения, сказав, что Снэфрид готова им помочь заставить прийти к ним Эмму.
– Есть у меня власть над этой женщиной, – тихо начала Снэфрид, – и я обязуюсь велеть ей выйти куда угодно, если мой господин Роберт прикажет мне сделать это.
Герцог довольно кивнул.
– Агата из Этампа уже демонстрировала нам свои удивительные способности. Поэтому если вы сможете заставить Эмму с сыном на время уехать от Роллона – а встреча мощей Святого Адриана как раз прекрасный повод для этого, то эта женщина вызовет ее туда, где ее будем ожидать я и мои люди. Мы отвезем Эмму и мальчишку в Шартр, куда, нет сомнения, правитель языческих земель последует и по зову сердца, и для того, чтобы не быть осмеянным своими подданными как человек, у которого похитили жену.
– Но при чем здесь
– Дьявол, да он издевается над нами! – воскликнул потерявший терпение Герберт Вермандуа.
Франкон никак не отреагировал на его вспышку. Вермандуа можно было понять, так как его земли особенно пострадали в эту зиму. А вот Роберт… Франкон глядел в неподвижное лицо Снэфрид. Так вот за какую услугу она добилась земель от Роберта! Она, видимо, достаточно уверена в своих силах, раз могла убедить и его. А она ненавидит Эмму, и сейчас явно испытывает торжество от предстоящей мести.
Епископ вдруг словно почувствовал, как за невозмутимой оболочкой Снэфрид клокочет огненная лава гнева и ярости, а между тем на ее лице не дрогнул ни один мускул. И он ясно осознал, что перед ним стоит само воплощение зла.
Эта языческая ведьма все же дождалась своего часа! И он, благочестивый Франкон, вынужден потворствовать ее мести и потому, что связан с этими людьми как христианин, и потому, что сам дал им шанс погубить себя в случае неповиновения, ибо во всеуслышание на соборе предлагал им силой принудить Роллона войти в купель.
Выходит, у него нет выбора. Он не посмеет им помешать, не посмеет посвятить во все Роллона, и если он готов пожертвовать Эммой, то малыш Гийом… О, святые угодники, только не Гийом!
– Как мы должны понимать ваше молчание? – вывел его из оцепенения негромкий вопрошающий голос Роберта. Его темные брови сошлись к переносице, в лице появилось нечто, не предвещающее ничего хорошего.
И все же Франкон решился.
– Одно слово, миссиры. Всем известно, что эта женщина имеет все основания недолюбливать Эмму. Готовы ли вы отдать жизнь и судьбу Гийома в руки отвергнутой жены Роллона? Кто знает, передаст ли она вам ту, на которую вы возлагаете такие надежды, или посчитает нужным свести счеты с соперницей сразу?
Ги Анжуйский резко повернулся. Он впервые подал голос:
– Та, о ком вы говорите, подвергает свою душу куда большей погибели, живя в блуде с демоном Ру. Что же касается этой женщины… То я неотлучно буду при ней, дабы из рук в руки принять Эмму. К тому же…
– К тому же, – перебил его Роберт, – никто просто так не решится отказаться от поместья с двенадцатью бонуариями пахотной земли, с шестью арпиенами [16] луга и виноградника.
Франкон пожевал губами. Зная Снэфрид, он не очень верил в ее меркантильность, хотя когда не за горами старость… Но куда больше он верил в заботу об Эмме этого анжуйца.
16
Старинные земельные меры. В бонуарии около десятины, или десять арпиенов.
И тогда он возвел очи горе.
– Да свершится воля Божья. Я готов помочь вам и удалить Эмму от Роллона.
А про себя он подумал, что сделает богоугодное дело, если спасет от этих волков маленького Гийома.
Он еще какое-то время беседовал, обсуждая подробности похищения. Франкон так и не заметил, когда удалилась Снэфрид. Она точно растаяла во мраке сводов. И так же беззвучно она вновь появилась перед ним, когда он в сопровождении Ги Анжуйского вышел из усадьбы.
Ги только отошел к конюшням, чтобы привести мула и растолкать задремавших на сеновале охранников, как Франкон оказался лицом к лицу с бог весть откуда возникшей Снэфрид. Он отшатнулся, когда она сжала его локоть с недюжей для женщины силой.