Огненный шар. Книга 2

Эсса Геннадий

– А пилить их ножом будешь?

Жан почесал затылок.

– Идемте, нам сейчас не до этих дров, – сказал он. – Мне что-то после этого чая есть смертельно хочется. – Он задрал голову вверх и заметил снова на небе темные дождевые тучи. – Ну и город… Как он еще от сырости не развалился? Тут бывает когда-нибудь солнце?

– Бывает, летом, – ответила Лиза. – Сейчас уже октябрь – дело к зиме.

– Интересно, зимовать нам здесь придется или нет? – спросила Ин. – У меня даже вещей теплых нет.

– Ха,

а ты хотела по тетушкиному велению сюда с чемоданами попасть? – удивленно произнес Жан и взял Ин под руку. – Попросишь Ника, он тебя согреет, – шепнул он ей на ухо.

– Какой все же ты, Жанчик, подковыристый, – заметила она.

– Что он тебе сказал? – спросил Ник.

– Потом скажу. Идемте быстрее, мне кажется, скоро дождь снова начнется. – Ин одернула руку и взглянула на Жана. – Иди к своей, видишь, дрожит. Тоже мне грелка в полный рост нашлась. Тебя самого отогревать сначала надо.

– Я хотел, как лучше, а ты сразу на дыбы.

Лиза взяла Жана за руку.

– Ты помнишь, куда идти? – спросила она.

– На Петроградскую сторону. Там улица есть, Малая Посадская, вот туда.

– Это на ту сторону Невы? – удивилась Лиза.

– Через Троицкий мост, если память не изменяет, – ответил Жан.

Он никогда не жаловался на свою память, все примечал основательно и хорошо запоминал улицы.

– Тебе экскурсоводом надо работать, – смеялся Ник, подставляя ладони под капли начинающегося дождя.

– А что это такое – экскурсовод? – спросила Лиза, услышав незнакомое слово.

– Это тот человек, который ведет туда, не знаю куда, – пояснил Ник.

– Да ладно заливать! Это тот, который знает, куда идет, – возразил Жан. – Не путай человека.

Лиза обняла Жана и прижалась к нему.

– У нас даже зонтика нет. А эта Малая Посадская далеко будет?

– Прилично. Надо будет хорошо пошевелить ногами.

– Сейчас заведешь куда-нибудь, да под обстрел попадем, – предостерег Ник. – Смотрите, надпись: «Эта сторона наиболее часто подвергается обстрелу». Сведущие люди написали.

На улицах было, как всегда, немноголюдно.

Они шли быстро и нагнали несколько человек, медленно идущих и тащивших на детской коляске наспех сколоченный гроб. За ним шло двое малолетних детей, закутанных в шарфы и платки. Телегу тянули мужчина и молодая женщина.

Жан взглянул на их лица, и у него снова заныло сердце. Их измученные лица выражали скорбь и негодование. Он опустил глаза и сжал руку Лизы.

– Как я ненавижу этих фрицев, – прошипел он. – Сколько горя они приносят людям…

Ник и Ин ускорили шаг, чтобы быстрее обойти эту траурную процессию.

– Самое страшное – что мы ничем и никому не можем помочь, – тихо ответила Лиза. – Неужели в будущем, в этом двадцатом веке, такое

может случиться? Ладно, Петр шведов бил… То была война честная. Они пришли – они получили. А здесь? Эти город взять не могут – так решили людей просто голодом погубить, на них отыграться. Знал бы Государь, что такое когда-нибудь случится – подумал бы, строить его здесь или нет.

– Правильно сделал, что построил. А эти свое еще получат в сорок третьем и в сорок пятом годах, – не утаивая своей злости, сквозь зубы бурчал Жан.

– Не злись, тебе не идет, – успокаивала его Лиза. – Я знаю, что ты умеешь злиться.

– Я не злюсь, я их просто ненавижу. Я бы ими наши дороги устилал – была б такая возможность.

– Ну, успокойся, прекрати.

Они обошли траурную процессию, вышли на трамвайные пути и двинулись по ним дальше.

Неожиданно сзади раздался звонок трамвая. Ник обернулся. Это была самоходная платформа, которая двигалась по рельсам. На ней стояли несколько зенитных установок и с десяток солдат.

– Вот к ним надо, – сказал Ник.

– Успеешь еще повоевать. Уйди с дороги, а то на одного вояку меньше будет. – Ник схватил Лизу за руку и повел к тротуару.

Теперь они шли вдоль длинного серого дома и у арки увидели сидящую, всю мокрую, старуху с протянутой рукой. Она сидела прямо на мокрой земле, и по ее лицу струились капли дождя.

– Она что? – спросила Лиза, проходя мимо.

Жан замедлил шаг, обращая на нее внимание. Безжизненное лицо говорило о том, что жизнь ее давно покинула: полуоткрытые стеклянные глаза, бледное, как полотно, лицо не подавало признаков жизни.

– О, боже! – воскликнул Жан. – Когда же весь этот кошмар закончится? Что еще можно будет увидеть в этом несчастном городе? Идемте отсюда быстрее. Нам надо срочно на ту сторону, уйдем в ополченцы. Там я свою душу отведу. – Он взглянул на Ин, которая шла рядом. – У тебя по лицу дождь стекает, – заметил он.

– Это не дождь, – дрожащим голосом произнесла Ин. – Это слезы. Какого черта мы здесь? Что еще там впереди?

– Почти три года блокады, – объявил Жан. – А мне уже самому становится страшно.

– Чего сопли распустил? – Ник старался сдерживаться.

Жан взял за руки девчонок и быстро зашагал вперед.

– Я же тоже человек и все понимаю, – виновато произнес Ник. – Думаешь, мне не больно?

– Ничего я не думаю. Я просто хочу быстрее попасть в ополченцы и уйти на передовую, защищать Ленинград. Вы не забывайте, что мне надо еще к Кировскому заводу попасть, – напомнил Жан. – Это я уже сам, без вас туда смотаюсь.

– Так они там тебя и ждут. – Ник смахнул с лица мокрый снег, который падал вместе с дождем. – Они наверняка давно сменили свою дислокацию.