Огненный шар. Книга 2

Эсса Геннадий

Вскоре они вошли в лес и остановились. Офицер рассредоточил ополченцев вдоль полосы обороны.

Здесь были вперемешку все: солдаты и моряки. Рядом находились подводы с лошадьми и зенитные установки.

– Ну, п. дец фашистам, – выругался Жан. – Теперь мы из них винегрет сделаем, вперемешку с финнами и испанцами. Я этот лес так просто не покину.

– Смотри, сам в соус не превратись, – ответил солдат, находившийся рядом.

– А вот ты мне скажи, давно здесь торчишь? – не унимался Жан. – Вон

уже снег идет, а мы так и будем здесь прятаться? К весне выйдем или раньше?

– Недавно бой вели, – засмеялся молодой моряк. – Тебе понравится, если еще не попадал в такие переделки.

– А где противник? Что-то его и не видно. Откуда ждать?

– Увидишь, недолго осталось. Жди его с любой стороны, даже с воздуха.

Ник опустился в ров и потянул за собой Жана.

– Пули головами отбивать будете? – спросил моряк. – Там где-то каски были. – Он громко свистнул: – Константин, котелки есть для башки?

– Еще остались, после убитых, – отвечал с другого конца рва Константин.

– Передай парочку сюда.

– С убитых я не одену, – категорически заявил Ник, но моряк сунул им по одной каске в руки.

– Хочешь до победы дожить, оденешь.

Жан повертел каску в руках, понюхал и примерил на голову. Она тут же сползла ему на глаза.

– Давай поменяемся, – предложил Жан.

– Можешь одеть обе сразу, – сказал Ник. – Я не одену. Плохая примета.

– Плохая примета будет тогда, когда можно будет посмотреть одним глазом сквозь твою голову и увидеть на той стороне немцев. Вот это плохая примета, – объяснил моряк.

Жан примерил вторую.

– Вот эта еще пойдет. Если учитывать, что от грохота снарядов еще и башка опухнет, – эта будет как раз, – сказал он. – Примерь себе эту, я уже ее одевал – проверено.

Ник поморщился и нехотя одел каску.

– Тебе пойдет, – заметил Жан. – Теперь от твоей головы пули будут отлетать, как горох, в разные стороны.

– А если из гранатомета? – спросил солдат, что находился с другой стороны молодых людей.

– Ну, тогда отлетят башмаки, – тут же нашелся Жан. – Что-то же должно отлететь.

– То-то и оно, – согласился солдат. – Поэтому особенно не высовывайтесь, молодежь.

– А как же стрелять? Мы что, сюда перекурить приехали и обратно? – Жан выглянул изо рва.

– С вашим оружием только по белкам палить.

– А посерьезнее что-нибудь есть?

– Есть, но не про вашу честь. Вон, видишь, ручной пулемет, гранатомет… К гранатомету не подходи. У него отдача сильная. Кто тебя потом с березы снимать будет?

– Я, – вызвался Ник. – Вот из этого ружья.

– Ну, вы юмористы, – смеялись бойцы.

– А зенитки? – спросил Жан.

– Что – зенитки?

– Я только посмотрю и сразу научусь. – Жан встал в полный рост и взглянул в сторону орудий.

– Про

них вообще забудь. Трястись потом будешь всю оставшуюся жизнь. Даже ложкой в рот не попадешь.

– Что, серьезно?

– Конечно. Был тут один, до сих пор в лесу поймать не могут.

– Бегает и трясется? – теперь уже Жан сам смеялся.

– И бегает, и трясется, и заикается.

– Вот попали! Ну, все равно надо этих фрицев будет немного пошинковать в стружку. Что я дома своим скажу? Они же расспрашивать начнут, а тут эта берданка, как у деда Щукаря.

– А это кто такой?

– О, это тоже был вояка, – не унимался Жан.

– Вроде Ивана Сусанина?

– Еще похлеще. Тот поляков заплутал, а этот баб охранял да арбузы.

Где-то недалеко зашипела и взлетела красная ракета.

– Что это? – вздрогнул Ник и поправил на голове каску.

– Да это так, сигнальная.

– Смотри, чтобы за шиворот не упала, – предупредил Жан.

– Ну, хватит шутить, – надоело Нику.

Он огляделся по сторонам, заметил беспокойство солдат.

– Скоро эти медсестры придут? – спросил Жан.

– Тебе-то зачем? Штаны вытряхнуть?

Жан обиделся.

– Никакие не штаны. Просто у меня там подружка, – объяснил он.

– С этим делом придется подождать. Подружки потом, сейчас остались одни друзья-товарищи.

Ник опустился на дно рва, присел и снял каску.

– Что, давит на уши? – спросил моряк.

Ник промолчал, наблюдая за Жаном, который трепался с солдатами. Он с завистью поглядывал на пулеметы и гранатометы, что были рядом.

«Уже стал забывать, что в институте учусь, – подумал он с сожалением. – Наши, наверное, экзамены сдают, а я здесь, город защищаю. Скидки, как участнику боевых действий, наверняка не будет, потому что не поверит никто, да и рассказывать смысла никакого нет. Придется нагонять остальных. Спасибо тетушке и Лизе…».

Нику стало душно, и он расстегнул ворот куртки.

– Ордена за что дают? – продолжал сыпать вопросы Жан.

– За подвиги, – отвечали повеселевшие солдаты.

– Ну, это запросто. Красную Звезду тоже можно получить?

– Конечно, даже посмертно.

– Ну уж нет. Я тогда согласен на медаль, – смеялся Жан. – Мне одной хватит, много ни к чему. За оборону Ленинграда будет точно, – твердо заявил он.

– Представляю, придешь в школу весь в орденах и медалях, – засмеялся Ник. – А в школе еще и табличка, что она носит твое имя. Тебя вызовут к доске, ты выйдешь, побрякивая железками, и тебе вкатят банан, за то, что ничего не знаешь. Тогда тебе еще одну повесят медаль – «Сутулова», а дома предки тебя загнут, вместе с медалями, да за двойки жопу будут драть. Вот ты брякать и будешь на всю квартиру.