Огненный ученик

Свистунов Николай

Чем выше мы поднимались, тем сильнее был слышен воющий за стенами ветер. Здесь на равнине, выше уровня холмов его мало что сдерживало, и он был довольно силен. Обязательно нужно учесть ветер во время прыжка или мы просто рискуем впечататься в стену башни. Нужно прыгнуть так, что бы он отнес нас в сторону желательно подальше, а то и полукрышек-юбочку зацепить можно.

– Меня что-то потряхивает, - сказал перед выходом на крышу эльф.

– Поздно, - тихо прошептал я.
– Если сейчас уйдем, ты сам себя после будешь трусом считать. Решился делать - делай до конца. Как говорят, вынул нож, тогда режь.

Он закивал, еще раз услышав то,

что я заявлял ему не раз.

– Ты прав. Папа говорил, что со страхом нужно бороться всегда иначе он не просто поселится в сердце, а переполнит его и разорвет на клочья, - сказав это, остроухий сам открыл запоры лючка и выбрался наружу.

Ветер захлопал его мантией, и я пожалел о том, что оставил свою в комнате. По сути своей ученическая мантия это плащ из крашеной шерсти, который служит не только для опознавания мага ученика, но и для сохранения тепла в каменных цилиндрах зовущихся Близнецами. Особенно это утепление актуально в зимний период, когда поднимаются вот такие ветра идет холодный дождь и по утрам замерзают лужи. Тогда как раз до первого месяца зимы оставалось всего семь дней. Камины и жаровни уже не всегда справлялись со своей задачей. Что бы ни мерзнуть помимо мантий приходилось прибегать еще и к магии.

Усилием воли разжег огонь в груди. Благодаря этому привычному и даже приятному внутреннему жару холод стал не так страшен, и я смело вылез на крышу, где зябко ежился мой товарищ.

– Прыгать будем по ветру!
– оповестил я.

– Хорошо!
– Салят направился к нужному краю, расположенному как раз над мостом соединяющим Близнецов.

– Пиздец как высоко!
– заглянул я за край и, увидев пятнышко света исходящего от фонарей, что освещали выход на мост.

– Давай прыгать, а то я не решусь, если протянем!
– эльф тоже заглянул за край, но в его глазах не было моего восторга.

– Командуй сам!

– Хорошо! На счет три! Раз! Два! Три!

Я без сомнений шагнул за край и скосил взгляд на шагнувшего следом эльфа. Не струхнул. Это рожа у него бабская, а сердце настоящего мужика. Смелый до безрассудности. Вон чего удумал и сделал. Я бы наверно не решился, если бы с левитацией нормально не освоился.

Ветер не только по-разбойничьи свистел в ушах, но и, как было задумано, относил нас от башни. Я подал точно на мост, а Салят немного левее в воду озера, но в случае обычного завершения свободного падения смерть гарантирована обоим. Вся разница будет в том, что от меня останется отбивная, нафаршированная мелкими осколками костей, а его труп будет немножко целее.

– Ливитируй давай!
– что было сил, прокричал я.

Расстояние до земли не было так велико что бы наслаждаться полетом. Всего несколько секунд свободного падения, да и то половина подарена не расстоянием от вершины башни до земли, а ветром.

– Телепорт!
– кричу, увидев вдруг панику на его лице.

Мое тело тормозит действие левитации, меня отнесло в сторону, и мост не помешал увидеть, как тело товарища, подняв кучу брызг, плюхнулось в воду.

– А-а-а!
– вырвалось из моей глотки и, сбросив левитацию, бросился следом за другом вводу.

Я искал и искал, нырял все глубже и глубже, но Салята не было. Я бы так и продолжал пока не утонул сам, но приплыла лодка со слугами Ковена и мэтром Вентом на борту. Шального и ничего не понимающего они вытащили меня из воды, и не дали бросится обратно. Я смутно помню, что было дальше, но, кажется, я матерился, так как никогда и отбивался от них, так что многим наставил синяков. Я умолял и угрожал, но меня никто не пустил обратно вводу.

Меня бросили в карцер, где я и пробыл до утра мокрый, трясясь от холода и не в силах сообразить, что нужно сделать, что бы согреться. Когда на следующий день после обеда дверь открылась, я уже соображал достаточно четко и, увидев перед собой Вента, с двумя вооруженными слугами поднялся им на встречу.

– Вы его нашли?
– спросил, не узнавая собственный голос.

– Его ищут и сейчас, но надежды мало. Обыскали все побережье и озеро. Его нигде нет. Тело, скорее всего на дне, - наставник говорил, опустив глаза, как будто это он, а не мы был виноват во всем произошедшем.
– Сейчас мы предстанем перед Капитулом.

Последних слов я не слышал. Снова как пыльным мешком по голове стукнули, но в этот раз очухался гораздо раньше. Пришел в себя, когда входили в обширный зал заседаний, представляющий собой полукруг башни разделенной надвое. В дневное время, то есть сейчас, помещение освещалось стрельчатыми окнами, с витражами, изображающими сцены побед магов над врагами Империи, а в ночное сияющей начищенным серебром люстрой в виде переплетенных между собой десятков змей, из пастей которых торчали десятки свечей. Пол был покрыт мозаикой из тысяч кусочков складывающихся в цветную и довольно точную карту нашего материка с именем Шварль со всеми прибрежными водами и островами.

В зале подковой располагались мощные столы с ножками в виде кошачьих или тигриных лап для членов Капитула и мэтров, имеющих право голоса. На всех столах стояли подсвечники в виде поднявшихся на хвостах и задравших вверх головы змей. Мест за столами было не меньше 50, но маги в таком количестве появлялись только для совещаний по самым чрезвычайным вопросам. Сейчас было всего четыре заседателя: кастелян, два магистра и сенешаль, что присутствовали в, то время на Мертвом озере. Рядом со мной был метр Вент, который тоже собирался говорить и он-то и начал первым, посвятив всех присутствующих в то, что было вчера на занятиях и чем они закончились. При этом он открытым текстом возложил часть вины за происшествие на себя, аргументировав это тем, что не дал нам прямого запрета, хотя мог предположить, что мы сотворим нечто подобное.

Потом мне пришлось рассказать в мелких подробностях как ночью ко мне пришел Салят и как мы с ним прыгнули.

– ...Я виновен господин сенешаль, - подытожил я свой рассказ.

– В чем же ты виновен?
– после секундной задумчивости спросил высокий статный мужчина человек с еще не поседевшей бородой лопатой и не полысевшей кудрявой головой.

Издевается? Или просто хочет узнать, полностью ли я осознаю степень своей вины? Он мужик рассудительный так что, скорее всего, второе.

– Я потворствовал Саляту в глупой затее. Я не отговорил его, а наоборот подтолкнул к этому шагу. Скажи я пару правильных слов, а не то, что сказал, когда он засомневался, и прыжка бы не было.

– Смотри-ка! Он и правда понимает, - прокаркал, точно старая ворона, вечный старик кастелян, которого иначе как Стариком или Пескосыпом не звали уже лет 100, наверное.

Он был настолько стар, что никто из учеников и теперешних адептов не помнил его иным, возможно даже нынешний великий магистр не знал его молодым, но у него не спросишь. Казалось, это сборище костей обтянутых кожей сейчас рассыплется на отдельные фрагменты, но он все еще жил и с каждым годом становился все скупее и сварливее.