Огнепад (Сборник)
Шрифт:
Твоя фантазия по этой части сорвала все барьеры. Ты тупо пялишься на пистолет, пытаясь найти подвох.
– Двое твоих друзей мертвы, – говорит Бейтс таким тоном, словно ты не наблюдала за процессом. – Необратимо.
«Необратимо мертвы». Хороший оборот.
– Мы можем восстановить тела, но повреждения мозга… – Бейтс прокашливается, словно ей неуютно и… стыдно. Неожиданно по-человечески для такого чудовища. – Последнего мы пытаемся спасти. Не обещаю.
Нам нужна информация, – переходит она к делу. (Конечно, все, что было до того, – психология, подготовка. Бейтс – «хороший коп».)
– Мне нечего вам сказать, – удается выдавить тебе.
Десять процентов упрямства, девяносто – логики: они не смогли бы тебя поймать, если бы уже не знали все.
– Тогда нам нужно
Она издевается! Похоже, твое недоверие заметили. Бейтс обращает на него внимание.
– В каком-то смысле я вас понимаю. Мне далеко не по нутру идея менять настоящую жизнь на симуляцию, и меня трудно купить на всякую мишуру вроде постоянных вопросов «что есть реальность», которые нам втюхивает нынешняя телоэкономика. Может, для страха действительно есть повод. Это не моя проблема и не моя работа, а лишь мое мнение, и необязательно верное. Но если мы тем временем поубиваем друг друга, то правды не узнаем. Это непродуктивно.
Ты видишь расчлененные тела своих друзей и ошметки на полу, в которых еще теплится жизнь, а у этой суки хватает наглости говорить о продуктивности.
– Не мы начали убивать, – говоришь ты.
– Не знаю. И знать не хочу. Повторю: это не моя работа. – Бейтс тычет пальцем через плечо, в сторону двери за спиной, через которую она вошла в комнату.
– Там, – говорит она, – убийцы твоих друзей. Они безоружны. Когда ты войдешь внутрь, камеры уйдут в офлайн и включатся только через шестьдесят секунд. За все, что случится в этот отрезок времени, ты ответишь перед своей совестью.
Подвох… Тут должен быть подвох!
– Что ты теряешь? – интересуется Бейтс. – Мы и так можем сделать с тобой все что заблагорассудится. Нам даже причина не нужна.
Ты нерешительно берешь пистолет. Бейтс тебя не останавливает.
«Она права, – понимаешь ты. – Терять совершенно нечего».
Ты встаешь на ноги и, забыв о страхе, тычешь ей дулом в лицо.
– Зачем мне уходить? Тебя я могу пристрелить и здесь.
Она пожимает плечами:
– Попробуй. По мне, так ты упустишь шанс.
– Значит, я захожу, выхожу через минуту – и что тогда?
– Тогда поговорим.
– Мы просто…
– Считай это жестом доброй воли, – говорит она. – Или даже возмещением.
Дверь открывается перед тобой и закрывается позади. Вот и они, все четверо, распластаны по стене, точно кордебалет распятых Иисусов. Их глаза больше не сияют. В них плещется только животный ужас и отражения изменившихся судеб. И когда ты смотришь на них, двое палачей марают штаны.
Сколько осталось? Секунд пятьдесят?
Немного… Будь у тебя чуть больше времени, ты бы много успела наворотить. Но хватит и того, не хочется злоупотреблять любезностью этой… Бейтс.
Похоже, с ней можно договориться.
* * *
В других обстоятельствах лейтенанта Аманду Бейтс отдали бы под трибунал и в течение месяца расстреляли. Неважно, что четверо погибших были виновны в многочисленных случаях изнасилований, пыток и убийств, – на войне люди всегда так поступают, нет никакой порядочности и кодекса чести, кроме командной цепочки и боевого строя. Разбирайся с опрометчивыми, если положено; карай виновных, если должен, хотя бы для пущей видимости. Но ради всего святого – закрой дверь и никогда не позволяй врагу видеть раздоры в твоих собственных рядах, не доставляй ему такого удовольствия. Ему положено лицезреть лишь единство и стальную уверенность. Среди нас могут быть насильники и убийцы, но, Господь свидетель, это наши насильники и наши убийцы. И уж точно не годится давать право на месть какой-то террористской мочалке с сотней наших скальпов за поясом.
Но с результатом не поспоришь: договор о прекращении огня с третьей по численности фракцией реалистов в Западном полушарии. Немедленное сокращение террористической активности на сорок шесть процентов по всей задействованной территории. Безоговорочное прекращение нескольких кампаний, способных серьезно подорвать работу трех крупных хранилищ тел и полностью вынести Дулутскую зону предподготовки. Все потому, что лейтенант Аманда Бейтс в поисках решения первого боевого задания рискнула воспользоваться сочувствием как оружием.
Это было сотрудничество с врагом, измена и предательство товарищей. Такие вещи положено делать дипломатам и политикам, а не солдатам.
Однако какой результат!
Все это можно было прочесть в личном деле: инициатива, воображение, готовность победить любыми средствами и любой ценой. Возможно, такие склонности следовало пресечь или смягчить. Спор продолжался бы до бесконечности, но тут история просочилась в прессу, и у генералов на шее оказалась героиня.
Где-то посреди трибунала смертный приговор Бейтс сменился оправданием; оставался вопрос, куда отправить преступницу – в тюрьму или на офицерские курсы. Оказалось, в Ливенворте [50] есть и то и другое; база так туго стиснула отступницу в объятиях, что повышение в звании ей было почти гарантировано, Аманде оставалось только выжить. Три года спустя майор Бейтс отправилась к звездам, где отметилась странной фразой: «Сири, мы готовимся к грабежу со взломом…» В ней сомневался не только Шпиндель. Другие тоже интересовались, чем объясняется ее назначение: превосходной подготовкой или удачным разрешением пиар-кризиса. Я, разумеется, своего мнения не имел, но прекрасно понимал, отчего некоторым Бейтс казалась обоюдоострым оружием. Когда судьба мира висит на волоске, поневоле внимательно приглядишься к солдату, который начал свою карьеру, сотрудничая с врагом.
50
Ливенворт – имеется в виду база армии США «Форт Ливенворт», где, помимо всего прочего, проходят курсы повышения квалификации командного состава и находится единственная армейская тюрьма строгого режима.
* * *
Если вы это видите – оно, скорее всего, не существует.
Кейт Кио. Основания для самоубийства [51]
Мы пять раз отправлялись в путь: на протяжении пяти оборотов подряд бросались в пасть чудовища, и оно пережевывало нарушителей триллионом микроскопических зубов, покуда «Тезей» не выдергивал нас на поверхность, чтобы склеить заново. Спотыкаясь и вздрагивая, мы ползали по кишкам «Роршаха», сосредотачиваясь на ближайших задачах и стараясь забыть о призраках, щекотавших нам средний мозг.
51
Кейт Кио – преподаватель и общественный деятель, член совета директоров Тихоокеанского фонда живой природы. Цитата вымышленная.
Временами стены вокруг начинали шевелиться, а порой нам это лишь мерещилось, иногда мы прятались в колоколе, пока ионные и магнитные вихри лениво проплывали мимо, точно капли эктоплазмы в кишечнике бога-полтергейста.
Временами нас накрывало на открытом месте. Банда начинала вздорить сама с собою, не в силах отличить одну личность от другой. Я как-то провалился в нечто вроде осознанного паралича, и чужие руки волокли мое тело вдаль по коридору; но, к счастью, другие руки вернули меня домой, а голоса, нагло заявлявшие о своей реальности, уверяли, что мне все привиделось. Аманда Бейтс дважды обретала Бога: видела его прямо перед собой и была уверена, что творец не просто существует, а говорит с ней, причем только с ней одной. Оба раза она теряла веру, стоило нам затащить ее под колокол, но до того ситуация была не из приятных. Ее солдатики, пьяные от электричества, однако по-прежнему управляемые по линии визирования, покидали свои посты и неуверенно водили стволами по сторонам, заставив нас понервничать.