Огнепоклонники (Адский огонь)
Шрифт:
— Ты трясешься! — Теперь его голос захлебывался от смеха. — Ты трясешься, прямо как в тот день. Когда твой папаша сюда приедет, я тебя трахну прямо у него на глазах. Я ему покажу, что за шлюха его обожаемая доченька.
Он разорвал на ней рубашку и прижал дуло пистолета под ее подбородком. Изо рта у Рины вырвалось короткое рыдание. Она усилием воли заставила себя не сопротивляться.
— Помнишь, как я это делал на игровой площадке? Правда, с тех пор у тебя появились сиськи. — Он стиснул ее грудь рукой и вытянул губы трубочкой в притворном одобрении. — Неплохие.
— Я тебя убью. — Внутри Рина была тверда и холодна, как камень. Ей не нужно было распалять себя гневом. Все это время он жил в ней и, притаившись, ждал. — Сначала я убью тебя.
— У кого пистолет, Рина? — Джоуи провел стволом по ее шее. — У кого власть? — Он опять с силой ткнул дулом ей под подбородок. — Кто здесь главный, мать твою?
— Ты. — Рина не сводила с него глаз, пока собирала свое мужество, пока выстраивала его на твердокаменной основе гнева. «Это наша работа», — напомнила она себе. — Ты здесь главный, Джоуи.
— Верно. Твой отец в обмен на моего, сука. Отдашь его, я оставлю жизнь всем остальным.
— Я ему позвоню. — Рина позволила слезам пролиться, позволила себе дрожать, позволила ему увидеть то, что он хотел увидеть: слабость и страх. — Он скорее умрет, чем позволит тебе прикоснуться к ним.
— Вот и хорошо!
Джоуи сместил свой вес. Рина считала собственные вздохи. Она медленно села, не сводя с него заплаканных глаз, моля бога, чтобы он увидел в этих глазах только то, что нужно: мольбу и бессилие.
Роняя слезы, она подняла руку, как будто для того, чтобы стянуть на груди разорванную рубашку, и рубанула его ребром ладони по руке, державшей пистолет. Одновременно ее вторая рука сжалась в кулак и нанесла ему прямой удар в лицо. До нее донесся стук упавшего пистолета. А потом из глаз у нее посыпались искры, когда он опять навалился на нее.
Сидя в машине, Бо нетерпеливо барабанил пальцами. Черт побери, что она там копается? Он, уже в который раз, бросил взгляд на окно ее спальни. Там по-прежнему горел свет. И опять, уже в который раз, он посмотрел на часы.
Если она надолго там застрянет, подумал Бо, он тут, пожалуй, заснет от безделья. В конце концов, сейчас уже четыре часа утра!
Он вылез из машины и подошел к полицейскому, сидевшему с пассажирской стороны.
— Я пойду посмотрю, что там и как, хорошо? Похоже, она там пакует весь свой гардероб, вместо того чтобы взять чистую рубашку.
— Женщины.
— Да уж, ничего не поделаешь.
Бо выудил из кармана ключи. Придется им подумать, что делать с двумя домами, размышлял он, поднимаясь по ступеням крыльца и окидывая взглядом оба дома. Продать один? Который? Сохранить оба и соединить? Это будет интересная работа, но в результате они окажутся владельцами слишком большого дома.
Он подавил зевок и отпер дверь.
— Эй, Рина, ты что, укладываешь приданое? Может, ты решила сбежать со мной в Вегас? Кстати, а что, собственно, входит в приданое?
Он закрыл за собой дверь, подошел к подножию лестницы и тут услышал, как она выкрикивает его имя.
У нее шла кровь носом. Она чувствовала вкус крови во рту, но продолжала яростно бороться. Джоуи ударил ее ногой — кажется, он ударил ее ногой, — но она ничего не ощущала, кроме ярости и смертного страха. Она расцарапала ему лицо, попыталась выцарапать глаза.
Кровь шла не только у нее.
Но он был сильнее, и он одолевал.
Голос Бо вырвал у нее из груди крик:
— Бо! Уходи! Зови полицию!
Джоуи выпустил ее и нырнул куда-то в сторону. За пистолетом. О боже, за пистолетом!
У Рины все плыло перед глазами, кажется, она не могла больше сделать ни единого вдоха. Слезы прокладывали себе дорожки по крови на ее лице, пока она ползком пробиралась к входу в спальню, куда Джоуи бросил ее пистолет.
Послышался топот бегущих ног. А может, это стучало ее сердце? Рина перекатилась через себя, сжимая пистолет обеими руками. И с ужасом увидела, что Джоуи нырнул вовсе не за пистолетом.
— Не надо, ради всего святого! Ты что, не понимаешь? Ты же сгоришь!
— И ты тоже. — Он держал в воздухе зажженную спичку. — Давай вместе узнаем, каково это.
Он бросил спичку прямо в лужу бензина на полу. Огонь вспыхнул с радостным ревом, словно зверь, вырвавшийся из клетки. И Джоуи вспыхнул. Как факел.
Рина откатилась в сторону, когда вырвавшийся на свободу зверь прыгнул к ней. Он все-таки цапнул ее за ноги, и она закричала. Бо вытащил ее из огня, загасил пламя голыми руками, своим телом.
— Шкаф с бельем, одеяла. — Рина, тяжело дыша, стащила с себя затлевшие джинсы. — Не бери огнетушитель, он может быть заминирован. Давай. Скорее!
Зубы у нее выбивали дробь, когда она ползла назад.
Теперь Джоуи стал кричать: чудовищные, нечеловеческие вопли вырывались у него изо рта. Он волчком кружил по комнате. Огонь объял его с головы до ног.
Рине казалось, что она видит — и всегда будет видеть! — его глаза, глядящие на нее из огня, пожиравшего его лицо.
Каким-то образом ему удалось шагнуть к ней. Шаг, потом другой. К двери.
Потом он упал и покатился. Огонь окутывал его пылающей мантией.
Помощь пришла. Полицейские уже взламывали дверь. Скоро завоют сирены. Пожарные машины, шланги, пожарные в брезентовых робах.
Прислонившись спиной к стене, Рина смотрела, как горит Джоуи.
— Погаси его, — прошептала она, когда к ней вернулся Бо. — Бога ради, погаси его.
Эпилог
Рина сидела, завернувшись в наброшенное на плечи одеяло, в кухне своей матери и мелкими глотками пила охлажденное вино. Ей не нужен был брат-доктор, чтобы понять, что она еще не отошла от шока. Ей не нужна была ни помощь медиков, ни снотворное.