Огнетушитель для дракона
Шрифт:
– Значит, они лишилились святости! Все заповеди преступили: не убий, не укради, не прелюбодействуй, не клянись…
– Может у вас, людей, и так бывает, – не стал спорить дипломатичный дед.
Света вдруг улыбнулась:
– А вы вполне разумны, инопланетяне. А я думала – неандертальцы какие-то.
Дедова морда скривилась, как от пригоршни ядовитых волчьих ягод. Но он тут же ухмыльнулся:
– А вот в разумности людей у нас большие сомнения. Я понимаю, что красивая девушка стоит царства, не только сегодняшней битвы, но это не логично – оставлять раненое сокровище на смерть в огне.
Светлана покраснела, отвернулась, завесив лицо растрёпанными волосами.
Дед довольно потирал лапы:
– Славная была сеча. Полный капут негодяям! Всем концам конец. Кстати, славяне, а вы знаете, что слово «капут» произошло от «капища», дома мёртвых? То ли дело у славян – целый мир в одном слове. Конец – это возвращение к началу, ибо «кон» на древнем есмь начало.
Начинается!
Студент тоскливо вздохнул, подбросив ветку в костерок. Аня тоже выглядела грустной.
– А ты почему здесь? – спросил я, ткнув девушку кончиком хвоста. – Там полно людей с машинами и сиренами, подвезли бы. Плохо разве – сэкономить на проезде?
– Издеваешься? Да меня до утра продержали бы в кутузке, сочли бы за сбежавшую террористку. И документов с собой нет, в машине отобрали.
– Да какая из тебя террористка? – заржал Дима.
Я заметил ревнивый взгляд, брошенный на него Светой, и совсем приуныл. Как у них, людей, всё сложно! Вот эти двое поневоле стали сводными братом и сестрой. А им это надо? Кажется, я начал догадываться, почему студент ушёл в игру по уши, когда в жизни никакой жизни не стало. Реальность слишком жестокая вещь, чтобы в ней бились нежные человеческие сердца без брони. Игра – это мощная броня. И врастает до кости, стоит лишь примерить.
Йага похлопотала над ранами Светы, сменила травяную повязку Семёнычу. Я тоже зализывал раны глубоко внутри. Мне казалось – с тех пор, как я умер и чудом воскрес, я стал каким-то… ненастоящим. Или мир вокруг. Что-то ушло безвозвратно. Может, так и теряют драконы невинность? Потому что виноват я был кругом, куда ни глянь. И больше всего меня мучило, что Ларику не защитил.
– Сколько у меня времени, няня? – спросил я, отозвав Йагу в сторону, к реке.
Некоторый мусор не стоит выносить из гнезда, и мы разговаривали на драконическом. Даже если услышат люди – не поймут. Забыли они изначальный язык.
– Надо уточняющий обряд провести, – ответила няня.
– Не надо! У меня все алмазы сгорели.
– У Горыхрыча есть.
Бесшумно подобравшийся дед запротестовал:
– Ещё чего? Не дам на такую ерунду!
Он сел рядом с Йагой. Она тут же запустила пальцы в его отросшую гуще прежнего шерсть. Быстро же дед оволосател. И вообще обессовестел – для родного внука алмазик пожалел! Я было возмутился, но дед успокоил:
– Гор, сегодня с тебя все порчи должны сняться, какие были. Ты же теперь дваждырождённый.
– Ну вот, где справедливость? Всего два раза родился, а уже четырежды умер!
Он пожал плечами:
– Чем выше к Ме, тем нелогичней мир. Спасибо тебе, внук. За меня умирал.
Он крепко обнял меня. Мою шкуру обожгла горячая слеза, скатившаяся из его глаз.
Я рассказал о встрече с Юем и Хросом.
У нас, драконов, не было обиды на царевича: мы понимали, что он выполнял долг. Но вот поведение наставника становилось всё более загадочным. Недавно он пытался убить царевну, а потом, как ни в чём ни бывало, присоединился к поисковой группе Хроса, и непохоже было, что наставник в опале за покушение на царскую дочь. И ещё странно было, что Ларика слишком легко простила покушение и согласилась вернуться в Гнездо. Или её каким-то образом одурманил Юй по приказу Зуверрона, как и мою маму? Да и царевича…
Дед покачал головой:
– Хотелось бы мне знать, что сейчас происходит в Гнезде. Не нравится мне быстрота, с какой теперь приговаривают к смерти. Ррамон совсем спятил. И старейшины не отстают. Ларику приговорили, не попытавшись вернуть в сознание. И тебя казнили, Гор. Забыл? Ведь ты для Гнезда труп, как и я.
– Так мне теперь нельзя возвращаться, даже с принцессой?
Я обрадовался. Дед, как всегда, вырвал надежду с корнем:
– Твою роту никто не отменял. У тебя остались сутки.
– И одно утро.
– Учти: утро в Сибири наступает раньше, чем в Москве.
Оп-па! И правда – забыл! Если послезавтра утром мне надо быть в Гнезде с принцессой, то во сколько же мне нужно упаковать её в чемодан в Москве? Самый край – до полуночи с учётом палок в колёса в виде непредвиденных ударов, на которые горазда моя жизнь. А иной судьбы у дракона с именем Гор и быть не может, как я понял. Последняя подложенная жизнью свинья повергла меня в депрессию: я должен доставить принцессу, чтобы избежать казни мечом, но, как только я появлюсь, меня тут же повторно казнят за измену.
– И что мне делать, дед?
– То, что должен.
Вот все они такие, эти старые и мудрые. Ни одного дельного совета, сплошные нотации или загадки.
Людям стало скучно без инопланетян, и они подвалили к нам на бережок всем скопом. Светлана чуть прихрамывала, да и Шатун – ему особенно досталось. Но королева тайги обещала, что жить ему ещё и жить. После её лечения лицо Семёныча совсем помолодело.
Безлунное звёздное небо мерцало над тихой рекой, и я наслаждался тёплой, в отличие от сибирских, летней ночью. Людям всегда чего-то не хватает, и они брюзжали на комаров. Да по сравнению с таёжным гнусом здесь вообще вакуум!
– Гор, – окликнул Дима. – Света предлагает переночевать в коттедже. Комнат хватит на всех. И там сейчас никого не должно быть лишнего, даже прислуги.
Глава одиннадцатая. Свадебная принцесса
К полуночи мы оккупировали пустовавший двухэтажный дом и праздновали победу. Враг разгромлен и сдался. Шатун сразу кинулся к телефону и по своим каналам выяснил: арестованы почти все участники банды. Наша победа была не совсем полной: «человек с родинкой», Олег Константинович, успел скрыться из Москвы, и двое его покровителей срочно уехали за границу. В офисы, клубы и прочие конторы развлетвлённой по городам и весям преступной сети уже прибыли отряды ОМОНа. Волна проверок и арестов пошла гулять по России и докатилась до Сибири. Но там, кажется, и заглохла: на мелочи некогда было размениваться, и людей не хватало.