Огнетушитель Прометея
Шрифт:
– Можешь оставить телефон Ларисы у меня на некоторое время? – попросила я.
– Забирайте насовсем, – махнула рукой Валентина, – все равно Лара считает трубку украденной. Пока подлец ее новый номер узнает, пара недель пройдет. Не хочу, чтобы Ларка дергалась. У нее вот-вот будет показ перед французами, представители парижской труппы уже в Москве. Ни словом ей о звонке не обмолвлюсь. Вы ведь тоже промолчите, да?
Я хотела сказать, что одно из главных правил детектива гласит: «Держи рот на замке, а глаза раскрой пошире», – но не успела. Из верхнего кармана платья Вали понеслась веселая
– Привет, Борь. Я? Сейчас вернусь домой, отбежала на проспект за хлебом. Ты пришел? Уже несусь обратно.
Я молча смотрела, как Валя засовывает трубку на место, встает и направляется к двери. Когда она шагнула в коридор, я не выдержала:
– Врать надо уметь.
Весенина оглянулась.
– Я стараюсь вообще не лгать. А что?
Я приблизилась к Валюше.
– Понимаю, ты не приучена врать, поэтому сказала Борису глупость про булочную.
Щеки девушки вмиг покраснели.
– Не хочу никому говорить о нашем с вами договоре. Отец после смерти мамы пребывает в истерике, Ларисе, как я уже объяснила, надо хорошо выступить перед французами. Жених мой очень внимательный, заботливый парень, но не всегда меня понимает. Боря не любит про свое детство рассказывать, но по кое-каким оговоркам я поняла, что ему не очень сладко пришлось. Внешне он мне сочувствует, но в душе, по-моему, удивляется, почему я так убиваюсь. Мол, все умирают, это закон жизни. И Боря ненавидит полицию. Соответственно, ему не нравятся частные детективы, среди которых много бывших сотрудников МВД. Не знаю, кто и когда из людей в форме обидел его, но мое обращение к вам он точно не одобрит, а я с ним выяснять отношения не хочу, потому что очень его люблю. Думала, успею до прихода Бори с вами поговорить, но задержалась. Он уже в родительской квартире, у него ключи есть.
– Солнышко, в домашних тапочках, даже в таких милых, как у тебя, в виде щенков, на улицу не выходят. Платье тоже не очень подходящее, за версту видно, что оно домашнее, – улыбнулась я. – И где хлеб, который ты якобы купила?
– Вот черт, – расстроилась Валя. – Правда, глупо получилось. О, я придумала! У вас есть целый батон? Дайте мне, скажу, к Лампе за хлебом забежала.
– Думаю, Борис запомнил твои слова про булочную, – возразила я. – Лучше надень мои туфли. Они самые обычные, черные, навряд ли он знает всю твою обувь. Еще скажи ему, что очень торопилась и не стала курточку набрасывать, подумала, что тепло, а в результате продрогла. Только побыстрей верни лоферы, они мне нужны. И больше не обманывай жениха по пустякам, а то рискуешь потерять его доверие.
– Спасибо, – сказала Валя, надевая мои туфли. – Чуть великоваты, но это ерунда. Ой, смотрите, тут на мыске для украшения пряжки пришиты, и у одной язычка нет. Это не я потеряла.
– Вчера отвалился, – пожаловалась я. – Буду так носить, починить это невозможно.
– А вы попробуйте их в мастерскую, что в нашем супермаркете открыта, сдать, – посоветовала Валя. – Там работает Ашот, у него руки золотые, он нам кучу обуви реанимировал. И еще замок на куртке поменял, фурнитуру к сумке подобрал.
Соседка убежала. Я еще раз позвонила Максу, обсудила с ним неожиданно упавшее на голову дело,
Раздумья прервал звонок в дверь. Я глянула на экран домофона, обрадовалась и быстро распахнула створку.
– Боря чаю попил и неожиданно на диване заснул, устал очень, – заговорщицки прошептала Валя, ставя на пол лоферы, – а я живенько к вам, чтобы туфли вернуть.
Мы быстро распрощались, я схватила сумку и поспешила на парковку.
Возле мрачного охранника, стерегущего вход в здание телецентра, меня встретила растрепанная девочка, одетая совсем не по-весеннему в тяжелый свитер крупной вязки, бесформенные темно-синие брюки и угги.
– Романова? – лениво спросила она. – Побежали.
Не успела я моргнуть, как сопровождающая стартовала и на приличной скорости понеслась по длинному коридору, ловко лавируя между людьми. Я попыталась следовать за ней, через минуту безнадежно отстала и позвонила Ире.
– Пришла? – обрадовалась Звягина. – Тебя разве не встретили?
– Была какая-то девочка в теплых сапогах, – ответила я, – но так быстро умчалась, что я ее потеряла.
– Сейчас оторву дуре голову, – пообещала Ирина. – Где ты находишься?
– Возле буфета с сосисками, – отрапортовала я.
– Отлично! Ступай вперед до первого поворота, потом иди по левой галерее до двери с номером сто десять, – приказала подруга.
Я послушно выполнила указание и очутилась в просторной комнате, где находились Звягина и масса снующих туда-сюда людей.
– Ольга, это героиня на хлебопечки! – заорала Ира.
Полная тетка, державшая в одной руке пачку листков с напечатанным текстом, а в другой большую пухлую булку, окинула меня оценивающим взглядом.
– Хлебопечки отменили.
– Мне никто не сказал, – обиженно протянула Звягина.
Ольга скорчила гримасу.
– Прости, дорогая, постоянно забываю, что ты здесь главное лицо.
– Можно уходить домой? – обрадовалась я.
– Нет! – гаркнула толстуха и вцепилась зубами в плюшку. – Хлебопечки заменили на батареи.
Я растерялась.
– Но мне батарея не нужна.
Ольга бросила листки на диван.
– Офигеть! Ирина, ты кого приглашаешь? Не хочет работать, нехай катится в задницу. Веди сюда героиню на батареи. Времени тебе на все… э… пять, нет, четыре минуты. Иначе грим не успеют наложить, съемку задержат, и тебя, несмотря на то, что ты у нас тут наивысшее начальство, вон выпрут.