Огни Небес

Джордан Роберт

Моргейз жалела, что не может почесаться, и ей хотелось, чтоб ее спутница не так близко принимала к сердцу то, что платье не очень-то хорошо на ней сидит. Затолкав платье с глубоким вырезом подальше под кровать, старая няня пробурчала какую-то пословицу о том, что значит выставлять напоказ товар, который и не думаешь продавать. Когда же Моргейз заявила, что они вроде как помирились, Лини ответила: «Конечно, помирились, но, как ни крути, даже и в мои времена эта поговорка уже была стара». Моргейз подозревала, что плохо подогнанное платье, от которого нестерпимо зудело все тело, стало ей наказанием за тот наряд.

Внутренний Город был выстроен на холмах, и

улицы, следуя естественному рельефу местности, открывали неожиданные панорамы переливающихся под солнцем сотнями цветов башен и густой зелени парков с монументами. С возвышенности Кэймлин был виден как на ладони, глазу представали разом и холмистые равнины, и леса за городскими стенами. Моргейз же, спеша по многолюдным улицам, ничего этого не замечала. Обычно она старалась прислушиваться к людским разговорам, стремясь понять настроение народа. Но на этот раз слышала лишь гомон и шум большого города. У нее и мысли не было попытаться подтолкнуть жителей к действию. Тысячи людей, пускай вооруженных главным образом камнями и яростью, просто сомнут гвардию в Королевском дворце, но, даже не знай она о том раньше, весенние беспорядки, в результате которых Гейбрил и привлек к себе внимание Моргейз, да и волнения с год назад наглядно продемонстрировали королеве, на что способна толпа. Она же хотела вновь править Кэймлином, и ей не нужен сгоревший город.

В Новом Городе, за белыми стенами Внутреннего Города, имелись свои красоты. Высокие стройные башни, сверкающие белизной и золотом купола, громадные пространства красночерепичных крыш и огромные валы внешних городских стен — бледно-серые, с серебристыми и белыми прожилками. Широкие бульвары и проспекты, разделенные посередине полосой деревьев и травы, были запружены народом, повозками и фургонами. Пройдя рядом с газоном, Моргейз мимоходом отметила, что трава сохнет от недостатка дождей, но продолжала целеустремленно искать нужную гостиницу.

Исходя из опыта своих ежегодных вылазок, Моргейз осторожно выбирала, к кому обратиться с расспросами. Лучше спрашивать мужчин. Она знала, как выглядит, пусть даже с сажей в волосах, а кое-кому из женщин просто из ревности взбредет в голову отправить ее совсем не туда. Мужчины же вовсю ломали головы и напрягали извилины, лишь бы произвести впечатление на красивую незнакомку. Только выбирать надо не самоуверенных, не самодовольных с виду. И не слишком грубых и драчливых. Первые сочли бы за оскорбление, что к ним пристают с никчемным вопросом, будто сами не пешком вышагивают. Вторые, того и гляди, решат, будто у женщины, интересующейся, как куда-то пройти, на уме нечто другое.

Один малый с излишне крупным для своего лица подбородком, держащий в руках поднос со шпильками, булавками и иголками, — явно торговец-разносчик широко улыбнулся Моргейз:

— Тебе никто не говорил, что ты чуток на королеву смахиваешь? Она, хоть и устроила нам веселенькую жизнь, просто красавица.

Моргейз одарила его хриплым смешком, чем заслужила строгий взгляд Лини:

— К жене своей подлещивайся! Второй поворот налево, говоришь? Спасибо тебе. И за комплимент тоже спасибо!

Моргейз, нахмурясь, проталкивалась сквозь толпу. Слишком много она успела наслушаться подобного. Нет, не про свое сходство с королевой, а про то, что Моргейз заварила хорошенькую кашу. Похоже, чтобы платить наемникам, Гейбрил резко повысил налоги, но винили ее — и правильно делали. В государственных делах за все отвечает королева. Из дворца исходили и новые законы, в которых было мало толку, но из-за них жизнь людей становилась труднее. Слышала она и шепотки о себе,

мол, может, королевы уж слишком долго правили Андором. Всего лишь слухи, но что один осмеливается высказать вслух, пусть и вполголоса, то другие десять держат в голове. Наверное, реши она поднять горожан против Гейбрила, не так-то легко оказалось бы науськать на него толпу.

В конце концов Моргейз отыскала свою цель — большую гостиницу, выстроенную из камня. На вывеске над дверью был нарисован мужчина, стоящий на коленях перед золотоволосой женщиной в Короне Роз, одну руку она возложила ему на голову. «Благословение королевы». Если вывеска должна была изображать ее, то сходство оказалось небольшим. Слишком пухлые щеки.

Только очутившись у гостиницы. Моргейз поняла, что Лини тяжело пыхтит. Няне поневоле пришлось шагать быстро, а ведь она далеко не первой молодости.

— Лини, извини. Не надо бы так...

— Если мне за тобой, девочка, не угнаться, то как я смогу ухаживать за малышами Илэйн? Ты так и вознамерилась тут стоять? Будешь ноги волочить — до конца дороги не дойдешь. Он сказал, что будет ждать в конюшне.

Седовласая женщина зашагала вперед, бурча себе под нос, и Моргейз последовала за ней. Прежде чем переступить порог сложенной из камня конюшни, королева, прикрыв глаза рукой, глянула на солнце. До сумерек не больше двух часов — тогда Гейбрил кинется ее искать, если уже не начал розыски.

Талланвор был в конюшне не один. Когда офицер, с мечом на поясе поверх зеленого шерстяного кафтана, опустился на колено на застланный соломой земляной пол, рядом с ним встали на колени еще трое — двое мужчин и женщина; они слегка замешкались, не до конца уверенные, кто она такая. Крепкий розовощекий мужчина с лысиной, должно быть, и есть хозяин гостиницы Базел Гилл. Старая кожаная куртка со стальными бляхами-заклепками туго обтягивала его брюшко, и на бедре у него тоже висел меч.

— Моя королева, — промолвил Гилл, — я давно не брал в руки меч, чуть ли не с Айильской Войны, но почту за честь, если вы позволите мне следовать за вами. — Как ни странно, смешным или напыщенным он при этих словах вовсе не выглядел.

Моргейз оглядела двух прочих: массивного парня в домотканом сером кафтане, с тяжелыми веками, не раз перебитым носом и шрамами на лице, и невысокую хорошенькую женщину средних лет. По-видимому, она была подругой этого уличного забияки, но синее шерстяное платье с высоким воротом казалось сшитым из слишком дорогой материи — вряд ли тип вроде ее спутника расщедрился бы на подобный подарок.

Каким бы ленивым ни выглядел мужчина, он заметил колебания и сомнения Моргейз:

— Я — Ламгвин, моя королева, ваш добрый верноподданный. Неправильно все, что делается. И надо бы поправить. Я тоже хочу следовать за вами. Я и Бриане, мы оба хотим.

— Встаньте, — велела Моргейз. — Только через несколько дней безопасно будет признавать во мне вашу королеву. Я буду рада вашему обществу, мастер Гилл. Вам я тоже буду рада, мастер Ламгвин, но женщине безопаснее остаться в Кэймлине. Предстоят тяжелые дни.

Стряхивая соломинки с подола, Бриане пронзила Моргейз острым взглядом, а Лини удостоила еще более пронзительным.

— Я знавала дни и потяжелее, — сказала она с кайриэнским акцентом. Видимо, благородного происхождения, если только Моргейз не дала маху в своих предположениях. Скорей всего, беженка. — И мне не встречался хороший мужчина, пока я не нашла Ламгвина. Или пока он не нашел меня. Верность и любовь, которую он принес вам, я воздам ему десятикратно. Он идет за вами, а я следую за ним. Тут я не останусь.