Огни у пирамид

Чайка Дмитрий

— Великий Мардук! — прошептал Наби. — Научите, сиятельный! Всех богов за вас молить буду! Ведь грех таким мастерством не делиться! Умоляю!

— Эх, сына бы мне такого, ну да ладно. Слушай, пацан….

Глава 21, где выясняется, что наглость — второе счастье.

Год восьмой от основания. Месяц Шаббату. Сиракузы.

— Персы! — заорал воин на стене, тыча пальцем в горизонт.

Тут уже ждали армию наследника, ведь все новости в то время распространялись со скоростью торгового корабля. Город был набит зерном, вода была отличная, а две тысячи наемников из Этолии уже разместились в его стенах. Вооружились и гаморы, которые как-никак были полноправными гражданами

и имели тяжелый пехотный доспех. Чернь готовилась бросать камни и лить кипяток на вражеские головы. Как уже и было сказано, город для штурма был крайне неудобен. С восточной, северной и южной стороны стены омывались морем. С запада же, где был порт и единственные ворота, располагалась рыночная площадь, которая защищалась прекрасно пристрелянными баллистами. Никаким секретом это вооружение уже не было, и по всему обитаемому миру делали его бесчисленные вариации, которые метали и стрелы, и камни. Город был неприступен, именно поэтому римляне в свое время кровью умылись, когда брали Сиракузы. И только беспечность защитников, которые перепились на празднике Артемиды, позволила римлянам захватить город после двухлетней осады. По этому же сценарию вандалы захватили римский Карфаген, его жители были пьяны в стельку. Так же точно расслабились вечерком галлы, захватившие Рим, и были перерезаны легионерами. В войсках Александра Македонского два пьяных гоплита полезли на стены неприступного Галикарнаса, перебили там кучу народу, а потом им на помощь подтянулось основное войско и город был взят. Совершенно случайно. Продолжать можно долго, очевидно, пьянство при осаде города было давней и уважаемой традицией в античном обществе.

Шанс отбиться у Сиракуз был, и немалый, это горожане понимали. Особенно хорошо это понимали те, кто замыслил бунт против повелителей этой земли. И это прекрасно понимал купец Наби, который, с одной стороны, про лихого римского военачальника Марцелла не знал, так как тот еще не родился, но с другой, был явно не глупее его. Ведь всего через три недели, в конце марта по нашему стилю, по всей греческой Ойкумене будут праздновать Дионисии, праздник бога-покровителя виноделия. И догадайтесь, чем занимались греки в этот праздник! Вот и Наби тоже догадался, а потому торговый дом Эмука Харассу скупил все вино в округе, до которого дошли руки. Весь оборотный капитал был вложен в амфоры с вином, и Наби даже немного переживал. Ведь еще сам почтенный отец учил его никогда не класть все яйца в одну корзину. Тем не менее, помимо вознаграждения от наследника Тейиспа и взятки от горожан, купец Наби очень сильно рассчитывал на то, что он неплохо заработает на продаже вина. Ну, не совсем так, он рассчитывал очень серьезно заработать на продаже вина, ведь Наби начал скупать все вино в округе еще до того, как к Сиракузам подошли вражеские корабли. В завершение своей товарной интервенции он уже платил полуторную цену, и, в конце концов скупил весь свободный объем вина у ухмыляющихся торговцев. А потом пришли корабли, и город сел в осаду. Торговый дом Эмука Харассу временно ушел в отпуск, и город стало лихорадить. Вина практически не было. Те счастливчики, кто случайно не продал вино Наби, озолотились. Но потом вино кончилось, совсем кончилось. А до Дионисий две недели. Не пить в этот день вино было практически святотатством и плевком в душу веселого бога. Город застыл в угрюмом ожидании.

Вечером того же дня купец Меандр пришел поговорить с Наби.

— Ну что думаешь? — спросил он.

— Я думаю, вам нужно принести мне три таланта серебра и выпустить из города.

— Но где мы тебе прямо сейчас возьмем эту сумму? — понуро спросил Меандр. — Мы хотели напасть на ростовщиков, но они наняли этолийцев. Нас перебьют, как котят.

— Друг мой, если у ростовщиков нельзя отнять деньги, то их надо что?….- вопросил Наби.

— Занять! — восторженно прошептал Меандр. — Если город возьмут, отдавать ничего не придется.

— Точно! Тащи деньги!

Надо сказать, что жизнь города пока протекала, почти как обычно. Персы разбили лагерь на сицилийском берегу, и

рыбацкие лодки причаливали к Ортигии без каких-либо проблем.

Вечером повозка, запряженная мулами, вышла из города, и ее поклажа была перевезена на сицилийский берег. Стражники на воротах пересчитывали серебро, полученное от торговца и радовались. Трое крепких слуг тащили заплечные мешки, со страхом поглядывая на вражеский лагерь.

— Не тряситесь, парни, — подбодрил их Наби, — с меня по десять драхм за риск. Персы тоже люди, и с ними можно торговать.

У лагеря всколыхнулось облачко пыли, которое быстро превратилось в трех всадников, направивших копья на купца и его спутников.

— Куда идем, бедолаги? Жить надоело?

— К наследнику Тейиспу! — серьезно сказал купец.

— Слушай, убогий, наследника нет, но специально для тебя мы вызовем кораблем самого Пророка. Ты совсем дурак?

— Не совсем, — признался купец и вытащил из-за пазухи серебряную пайцзу. — Наследник сказал, что с этой штукой я могу попасть к нему в любое время.

* * *

В то же время.

— Крепкий город, Тейисп, что делать думаешь?

— Думаю, дядя Хумбан, пролив засыпать и позиции для требушетов ладить, ответил наследник.

— Толково, — одобрил Хумбан-Ундаш. — Иначе мы не добьем до стен, а у города нас баллистами разнесут. Наша промашка, мотай на ус. Расслабились мы, надо было не шпионов сюда слать, а самим приплыть и разведать все на месте. Сейчас я бы особые корабли сделал с мостами перекидными, или с небольшими камнеметами на них. А пока мы на полгода сядем тут в осаду, не меньше. И это плохо, потому что из Коринфа может подкрепление подойти с наемными спартанцами, и нам тут худо придется.

— Ты знаешь, — признался Тейисп, — к дяде Камбису полгода назад купец приходил из фамилии Или…

— Знаю таких, — мотнул головой Хумбан-Ундаш. — Вместе с семьей Эгиби — самые богатые торговцы в Империи. Но те из стародавних еще купцов, а эти как-то на глазах разбогатели. А чего приходил-то?

— Город обещал сдать, — сказал Тейисп. — Ты знаешь, я ему поверил. Молодой парень, но что-то есть в нем такое…

— Силен! — уважительно присвистнул Хумбан-Ундаш. — Нам его папаша в свое время сильно помог, да ты знаешь эту историю. Я вам ее на занятиях рассказывал. Не семейка, а рыбы-демоны, про которых Малх рассказывал. Сожрут все, до чего смогут дотянуться. Я не удивлюсь, если он прямо в лагерь заявится. Эти могут.

— Я ему серебряную пайцзу дал, — сказал Тейисп, — он точно заявится.

— Правильно сделал, — одобрил Хумбан.

— Господин, — в шатер зашел адъютант, — к вам человек с серебряной пайцзой.

* * *

Вавилонский купец Набу-аххе-буллит стоял перед шатром наследника и в сотый раз гонял в голове план разговора, который у него должен был сейчас случиться. Ни одного лишнего слова, ни одного неуверенного взгляда. Только вперед, только победа! Воины чувствуют слабых и презирают их. Он — силен!

— Заходи, купец!

Наби выдохнул и сделал шаг. Полутьма шатра рассеивалась светильниками. Наследник и сиятельный Хумбан-Ундаш сидели на стульях и с любопытством рассматривали его. И если любопытство наследника было благожелательным, то знаменитый полководец смотрел на парня с усмешкой, как на забавную зверюшку.

— Великие! — склонился купец в поясном поклоне.

— Мы в походе, заканчивай церемонии и говори по делу, — резко сказал наследник.

— Великие, я готов передать вам город, как и договаривались.

Хумбан-Ундаш, не скрываясь, фыркнул в бороду, а наследник смотрел на Наби, не поменявшись в лице.

— Подробности, — коротко обронил он.

— Через две недели в Сиракузах праздник Дионисии. Так уж получилось, что я являюсь единственным владельцем всех запасов вина в городе, — скромно сказал Наби.

Хумбан с всё большим трудом сдерживал смех. Его безумно забавлял самоуверенный и нахальный парень.

— Когда все напьются, вам откроют ворота.

— И воины напьются? — удивился наследник.