Огонь Ареса
Шрифт:
Возница едва успел свернуть в сторону, телега качнулась и остановилась. Пара колес застряла в придорожной канаве. Всадник галопом пронесся мимо, не обратив на них внимания. Среди стука копыт Лисандр расслышал плач и увидел дергающиеся розовые ручки и ножки младенца.
Он взглянул на Орфея. Стало понятно, что происходит. Должно быть, малыш родился нездоровым или с физическим недостатком.
По принятому обычаю спартанец отвозил его в горы. Лисандр заметил смущенное выражение на лице Орфея, когда тот показал ему свою искалеченную ногу. Когда всадник скрылся за углом, мальчик заговорил:
— Я знаю, о чем ты думаешь, Лисандр. Как могут спартанцы терпеть такого, как я.
Лисандр покачал головой.
— Я ни о чем таком не думал…
— Когда я родился, меня осмотрели, как того требует обычай. Искривленная нога решила мою судьбу. Меня ждала смерть. Конечно, я всего не помню, но так потом рассказала мне мать.
— И что было дальше? — спросил Лисандр.
— К нам домой пришел солдат. Родители понимали, что нечего и думать о том, чтобы сопротивляться неизбежному. Спартанцы не знают, что такое жалость. Меня взяли из рук матери и увезли вверх по тропе к западным горам. Тогда как раз выпал первый снег, и солдат оставил меня около кустарника, решив, что меня погубит холод, либо обнаружат дикие звери, которых в той местности водилось множество.
— Но как же ты уцелел? Ведь ты был совсем маленьким!
— Так вот, — продолжил Орфей, — спустя неделю этот же солдат по имени Тиестес по той же тропе возвращался вместе с друзьями с охоты. Они выслеживали волков. Охотники уже убили вожака стаи и ранили волчицу, и та скрылась в кустарнике. Солдат спешился и углубился в чащу, держа наготове короткое копье, ведь раненный волк гораздо опаснее здорового.
— И что было дальше? — спросил Лисандр, подаваясь вперед.
— Тиестес шел по кровавому следу, пролегавшему среди деревьев. Стоял один из тех зимних дней, когда солнце не совсем выглядывает из-за облаков. Белое небо заволокла тонкая пелена. В лесу было темно, впереди среди деревьев послышалось негромкое рычание. Видно, волчица зализывала раны. Солдат осторожно пробирался вперед…
— И? — спросил Лисандр.
— Тиестес вышел на опушку и там увидел ее. Волчица припала к земле перед небольшой пещерой, из ее бока струилась темная кровь. Шерсть на шее волчицы поднялись дыбом, а обнаженные клыки сверкали как снег. Тиестес заметил, что силы ее покидают: одна из передних ног волчицы уже ее не слушалась.
«Почему же она не убегает?» — удивился солдат. Затем услышал, доносившиеся из пещеры звуки, что-то вроде жалобного писка. Там жили волчата.
— И он убил ее, не смотря на то, что у нее были детеныши? — спросил Лисандр.
— Разумеется, он убил ее, — ответил Орфей. — Тиестес подошел как можно ближе и прицелился в нее копьем. Волчица зарычала, но ее последний рык прервался, когда копье угодило ей между шеей и плечом. Волчица тут же умерла.
— Но какое это имеет отношение к тебе? — спросил Лисандр.
— Тиестес достал свой кинжал и, пригнувшись, вошел в пещеру, волчата ведь безобидны. В глубине он заметил трех ползавших друг по другу слепых волчат. И еще там лежало нечто розовое и пухлое. Тиестес решил, что это кролик. Но когда солдат подошел ближе, он не поверил своим глазам. Это была не добыча, а маленький мальчик.
— Ты? — спросил пораженный Лисандр.
— Верно, — ответил Орфей. — Должно быть, волчица кормила меня молоком как своего детеныша. Тиестес отнес меня к своим приятелям по охоте. Те не знали, как им поступить. Один из них сказал, что меня надо оставить там, где я был. Именно этого требовал спартанский закон. Но другие ответили, что это чудо и сами боги спасли меня. В конце концов, они отнесли меня в Спарту и показали Совету. [14]
14
Имеется в виду Совет старейшин, куда входили 28 человек (и два царя) из знатных спартанских семей, каждый из которых был старше 60 лет.
— И Совет даровал тебе жизнь?
— Да, он проголосовал за то, чтобы вернуть меня матери. Члены Совета решили, что меня, наверно, благословил Ликург, основатель спартанского общества. Ведь его имя означает «выкормленный волками». Мама была вне себя от радости и дала мне имя Орфей. Так звали великого музыканта, который побывал в подземном царстве мертвых и вернулся оттуда живым.
Лисандр был поражен. Может, боги действительно обращают внимание на смертных?
Они добрались до поворота, ведущего к казармам, и Орфей слез с телеги.
— Ты думаешь, боги оберегают тебя? — спросил Лисандр.
— Может и так, — ответил Орфей, — может, я родился, воплотив в себе силу тысячи спартанцев! Береги себя, Лисандр. Мне хочется, чтобы ты нашел свой амулет.
Телега покатилась дальше, а Лисандр проводил взглядом прихрамывавшего Орфея. Он надеялся, что они еще встретятся.
Лисандр спрыгнул с телеги близ владений принца Кироса. Взвалив на плечи узлы с мешками, он побежал в сторону полей. Там его мать, присев среди грязи, полола сорняки, которыми заросли только что взошедшие хлеба. Бросив мешки, сын подбежал к ней.
— Мама! Почему ты не отдыхаешь? — Лисандр видел, что ей не хватает сил ответить. Слезы застилали ему глаза.
Позади раздался низкий громкий голос:
— Потому что кому-то из вашей семьи надо зарабатывать на жизнь! — Лисандр обернулся и увидел нависшего над ним огромного Агестеса.
Сын помог матери встать, затем с гневом набросился на надзирателя.
— Разве вы не видите, что она больна! — закричал он. — Вы хотите совсем убить ее?
— Не волнуйся за меня, Лисандр, — взмолилась Атеназия.
Агестес прищурился и задрал голову. Затем он сплюнул на землю, плевок упал рядом с Лисандром.
— Илот, еще не хватало, чтобы я слушал твою мать, — сказал он, ухмыляясь. — Принцу Киросу дорога любая пара рук, способная убирать хлеб. В том числе и ленивых рабов, которые охотнее нежились бы в кровати. Может, тебе хочется, чтобы я привел сюда самого принца…
Лисандр уже собирался ударить надзирателя, но почувствовал, как на его спину легла рука матери. Она заговорила раньше, чем сын успел осуществить свое намерение, и в ее голосе прозвучал страх: