Огонь и сера
Шрифт:
– Тогда идемте.
– Куда? – спросил Бак.
Его вывели из кабинета – к другому лифту. Спустившись, конвоиры сопроводили преподобного через паутину коридоров во двор. Там в свете натриевых ламп поблескивала кузовом немаркированная машина, работавшая на холостых оборотах. За рулем сидел коп в форме. А снаружи, с пассажирской стороны, скрестив на груди руки, дожидался крупный, приземистый человек в сером костюме.
– Снимите наручники, – приказала капитан. – И усадите его сзади, пожалуйста.
Бака расковали и посадили на заднее сиденье. Хейворд тем временем переговорила с человеком в сером и передала ему
Хейворд же наклонилась к заднему окну и сказала:
– Вам, должно быть, интересно, что происходит, мистер Бак?
Преподобного захлестнули эмоции: вот оно, сейчас его повезут на встречу с судьбой, где наступит момент истины!.. Бак был готов.
– Этот человек – судебный исполнитель. Он доставит вас обратно в Броккен-Эрроу, штат Оклахома, где вас разыскивают за нарушение правил досрочного освобождения.
Не может быть. Над ним издеваются. Это лишь трюк.
– Мистер Бак, вы меня поняли?
Бак не стал отвечать. Он не поддастся на их уловки!
– Окружной прокурор решил не возиться и не стал возбуждать против вас дело. Хотя, по правде сказать, вы ничего и не натворили. Не считать же преступлением то, что вы пользовались правом на свободу слова. Не скрою, вы избрали для этого не самый стандартный способ, но нам повезло избежать беспорядков и тихо-мирно распустить ваших людей. Все они сейчас дома, а то место в парке мы обнесли забором. Скоро его вычистят и засеют травой. Администрация парка все равно планировала эти работы, так что реального ущерба вы никому не причинили. Инцидент, как говорится, исчерпан.
Бак слушал и не верил ушам.
– А... – едва смог выговорить он. – А что же со мной?
– Как я уже сказала, вы отправляетесь назад, в Оклахому. У нас с вами никаких дел больше нет, зато у комиссии по досрочному освобождению к вам несколько вопросов.
Улыбнувшись, Хейворд, наклонилась ближе:
– Мистер Бак, вы хорошо себя чувствуете?
Преподобный не ответил, потому что чувствовал себя нехорошо. Ему было дурно.
Опершись о крышу машины, капитан наклонилась к преподобному еще ниже:
– Мистер Бак, позвольте я кое-что вам скажу? Это личное.
Бак уставился на офицера.
– Во-первых, Иисус только один, и вы – не Он. А во-вторых, я – христианка. Вы не имели права указывать на меня пальцем и отдавать на милость толпы, якобы творя правосудие. Вам не мешало бы перечитать Евангелие от Матфея: «Не судите, да не судимы будете... Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего». – Помолчав, Хейворд добавила: – Отныне вы отвечаете только за себя. То есть ведете себя, как подобает добропорядочному гражданину, не ввязываетесь в сомнительные дела и соблюдаете закон.
– Но... Вы не понимаете... Скоро начнется. Предупреждаю вас, скоро начнется. – Слова дались Баку с огромным трудом.
– Я не знаю, состоится ли Второе пришествие, но уверена, что вас об этом известят в последнюю очередь.
Хейворд улыбнулась, похлопала по крыше автомобиля.
– Прощайте, мистер Бак. И не ищите приключений.
Глава 84
Граф терпеливо дождался, пока ему подадут ужин в пышно обставленный обеденный зал главной постройки Кастель-Фоско. Стены здесь
Ход мыслей прервали шаги в коридоре. Шаркая, вошла кухарка Ассунта. На дальний конец стола она поставила большой поднос, с которого одно за другим выложила перед хозяином лапшу мальтаглиати на свином бульоне, рагу из бычьего хвоста, приготовленную над огнем печень домашней птицы и гарнир из фенхеля, тушенного в оливковом масле. Именно такую – простую и домашнюю – пищу любил вкушать граф, когда жил на вилле, и именно такие блюда в совершенстве готовила кухарка Ассунта. Ей, конечно, не доставало лоска и утонченности покойного Пинкеттса, но тут уж, увы, ничего не поделаешь.
Фоско поблагодарил служанку и, когда она вышла, налил себе кьянти из личного погреба. Отпив вина, он принялся за еду, однако, хоть и умирал с голоду, не позволял себе спешки: смаковал каждый кусочек и каждый глоток.
Наконец, когда с ужином было покончено, граф позвонил в маленький серебряный колокольчик. Появилась Ассунта.
– Grazie, – произнес граф, промокнув уголки рта большой льняной салфеткой.
Ассунга присела в неуклюжем реверансе.
– Когда приберетесь, – встал из-за стола Фоско, – можете поехать домой.
Не поднимая головы, кухарка вопросительно взглянула на графа.
– Per favore, signora. Сделайте милость, вы уже давненько не виделись с сыном.
– Mille grazie [68] . – Ассунта еще глубже присела в реверансе.
– Prego. Buona sera [69] . – Мягко развернувшись, граф вышел из зала.
Кухарка – последняя из слуг, кто оставался в замке. Прочих он успел отослать до понедельника. Всех, кроме Джузеппе, старого собачника, без которого не обойтись. Не то чтобы граф не доверял слугам. Нет, многие из них были связаны с династией Фоско крепкими многовековыми узами. В их верности граф не сомневался. Он просто не хотел, чтобы его беспокоили, пока он не завершит дело.
68
Тысяча благодарностей (ит.).
69
Пожалуйста. Доброго вечера (ит.).
Не спеша граф пошел через парадный зал, через картинную галерею и оружейную палату. Путь вел графа назад сквозь время: сначала через пристройку тринадцатого века, затем уже по самой лонгобардской твердыне. Здесь не светили электрические лампы, не работало отопление. Здесь не было даже водопровода. Сырость и тьма начинали давить, и Фоско зажег фонарь, который снял со стены. Прихватив со старинного рабочего стола некий предмет, он сунул его в карман жилетки. Затем, выбрав один из боковых коридоров, Фоско отправился дальше – все глубже и глубже, в подземные тоннели, вырезанные в теле скалы.