Огонь и сталь
Шрифт:
– Ее муж, должно быть, очень рад, - тому, что не придется терпеть нытье избалованной супруги и тратиться ей на наряды. Лирния лукаво хихикнула.
– О, конечно… если бы он у нее был. Бедняжка Хендрика, ей почти двадцать, а ведь никто не спешит предлагать ей руку. Уверяю, она бы приняла любую, даже беспалую.
Друлаван рассеянно кивнул, не зная, что сказать в ответ на поток бессмысленной женской болтовни. Сплетни, наряды… все женщины одинаковы, будь они альтмерками или урожденными Сиродила. Речь высоких эльфиек более приятна слуху, наполнена изящными оборотами, но суть и смысл сводится к одному и тому же. Эмиссар глубоко вздохнул и едва не запнулся о каменные ступени. Поглощенный собственными мыслями, он не заметил, как забрел вместе с
– Кажется, мы немного заблудились, - сухо улыбнулся эльф, оглядываясь по сторонам. Букет сушеной лаванды в напольной бронзовой вазе источал сладкий пыльный аромат.
– Прошу прощения, я немного увлекся своими фантазиями. Позвольте, я провожу вас к мужу. Уверен, он беспокоится.
– О, нет нужды, - глаза Лирнии вспыхнули расплавленным золотом под нежной паутинкой вуали. Сильный удар в грудь вышиб воздух из легких Друлавана, альтмер нелепо взмахнул руками и кубарем покатился вниз по лестнице. Пытаясь обрести равновесие, он успел схватить вуаль имперки, но тонкие цепочки лопнули, и эльф покатился по ступенькам, принимая безжалостные удары полированного мрамора. Острые края впивались в плоть, тело объяла боль, мантия обвила его словно кокон, воротник удавкой сжал шею. Деметра замерла, напряженно прислушиваясь. Тихий хруст и стон, растаявший в наступившей тишине, приподнял уголки ее губы в тени улыбки. Это точка в контракте, подписанном кровью.
Слышащая легко сбежала вниз по ступеням, аккуратно придерживая подол платья. Не хватало ей еще полететь вслед за Друлаваном. Скрюченное тело альтмера лежало у подножия лестницы в подвале, голова была неестественно вывернута. В янтарных глазах медленно стыла жизнь, пальцы сжимали кусочек кипенно-белого шелка. Бретонка равнодушно перешагнула через мертвого эльфа, тяжелый парчовый подол мазнул эмиссара по лицу, ладони магессы скользнули по сизому кружеву, украшавшему воротник. После исполнения контракта его надо сжечь вместе с телом юстициара, но у девушки слова заклинания застревали в горле, а пальцы деревенели и не слушались. Ну, как можно испепелить такую красоту?! В Скайриме такой ткани не найдешь даже у контрабандистов и каджитских караванов, чего уж говорить о крое и шитье. Деметра расстроенно вздохнула и, вывернув руки, принялась распускать шнуровку на корсаже. Бабетта должна была прийти помочь ей переодеться, но маленькая нахалка даже не появилась. Вампиресса раздраженно передернула плечами и потянулась всем телом. Наряд, не удержавшись на распущенной шнуровке, соскользнул к ногам магички.
– Эрди, спустись в кладовую, возьми еще вина и бренди. Ах да, и сыр, острый с пряностями, да маринованных слив не забудь.
Голос служанки чуть заплетался. Наверняка, допивала остатки эля из чаш гостей. Довакин подхватила только что упавшее платье и юркнула в темный угол под лестнице. В одних чулках и нижней сорочке рядом с телом юстициара – премилая, должно быть, выйдет картина!
– Не могу, там одному из гостей стало плохо, я иду за тряпкой. Кстати, Уна, ты приготовила сменный наряд для ярла Элисиф?
– Я как раз… ик… иду за ним.
– Эй, красавицы! Не подарите ли усталому вояке поцелуй?
– Да что б тебе этот поцелуй поперек глотки встал! – приглушенно зашипела бретонка, спешно натягивая простое льняное платье цвета гнилого сена с грязным подолом и истрепавшимися манжетами. После атласа и шелка грубый лен колол кожу, а прикосновение шерсти плаща разбежалось вереницей колких мурашек по спине. Волосы пришлось спрятать под выцветший платок, капюшон скрыл голодный блеск глаз вампирессы. Атлас маскарадного платья призрачно мерцал в затхлой полутьме подвала, полный сожаления стон расцвел на губах магички, но внутренняя борьба Слышащей длилась не долго. Сердито засопев, она в охапку схватила платье и, вытряхнув из холщового мешка яблоки прямо на пол, принялась запихивать туда наряд. Привязав мешок к поясу, она спрятала
– Опять насвинячили, рассыпали что-то, - Уна, пошатываясь и держась за стену, спускалась в кладовую. При виде Деметры осоловелые глаза норжанки чуть сузились.
– А ты куда это собралась? Праздник будет продолжаться за полночь. Ну-ка, снимай плащ и марш в зал! – служанка ринулась вперед, пытаясь схватить магессу за рукав плащ, но опасно покачнулась и шлепнулась прямо в кучку пепла, взметнув серое облачко пыли. Деметра, пакостно хихикнув, проскользнула мимо пыхтящей девицы с рожей, измазанной останками талморского юстициара. Вслед ей летели сдавленные проклятия Уны, чьи руки и ноги, казалось, хмель поменял местами.
– Подожди, милашка, - стражник загородил бретонке дорогу, - куда спешишь так? Давай развеем одиночество друг друга…
– Ик… а… а давай… - Довакин мягко повело в сторону, и она всем тело повисла на мужчине, глупо хихикая, - только… позже, а тоя сейчас… бр… ик… что-то выльется!
Караульный отскочил в сторону как ошпаренный.
– Тьфу ты! Опять меда нализалась, - выпалил он с отвращением, протискиваясь мимо девушки. Слышащая надменно фыркнула и, покачиваясь, побрела к выходу из замка. Стражники к ней больше не приставали. Кому хочется миловаться с бабой, которую вот-вот вырвет?
***
Исчезновение талморского эмиссара обнаружили только к обеду следующего дня - Друлаван не явился на обед с ярлом Элисиф, генералом Туллием и послами Альдмерского Доминиона. Были вызваны его телохранители, но ни один из них не мог сообщить ничего вразумительного. Оба твердили о какой-то даме Лочил, но в списках приглашенных не значился никто с таким именем. Нерадивых эльфов, опозоривших не только себя, но и весь Алинор, не сумев достойно выполнить свои обязанности. Крики несчастных долго оглашали темницы Мрачного замка. Имперские солдаты прочесывали Солитьюд, придворная магесса пытливо вглядывалась в хрустальный шар, но в глубине колдовской сферы клубилась темнота. На семейную пару фермеров, покинувших город на рассвете, караульные внимания не обратили. Правда, бледные они были какие-то. Солнца боятся что ли?
***
В Свитках сказано так – когда брат брату враг…
Партурнакс… его брат, его левое крыло отвернулся от него. Разве может летать DOVah с одним крылом? Одавинг… предатель, перебежчик!
Алдуин Бич Монархов, Тень Древних Снегов, ярость чья бы весь мир пожрала…
Чрево его терзало изнутри, разрывало на части – души, поглощенные им, рвались на свободу. Их крики звучали в унисон, сливались в единый ту’ум, который ломал крылья ему, Первому Дитя Акатоша, давил на шею, не давая словам Крика вырваться из глотки. Он падал все глубже и глубже, тьма сгущалась, сжимала в своих объятиях, и голос, ненавистный голос его HOKORON, ее запах, ее лицо, искаженное насмешкой… Алдуин попытался взреветь, но боль вспыхнула в его груди, растекаясь по всему существу Пожирателя Миров. Чего больше в этой боли – горечи поражения или расплаты за его грехи? Ненависти или желания отомстить и насытиться душой DOVahKiiN?!
Тишина наступила столь резко, что на мгновение оглушила первенца Акатоша, боль схлынула, будто море в отлив. Тьма растаяла, и все вокруг наполнилось сиянием, которое пело голос его VahRUKT. Отец не бросит первое свое KiiR, своего наследника… и он вернется, пройдет огнем и сталью не только по Скайриму, но и по всему Нирну! И DOVahKiiN дождется его. Следующая встреча окончательно оборвет нить жизнь одного из них…
– Спи, сын мой… набирайся сил. Сорви мир, когда он расцветет…