Огонь и ветер
Шрифт:
— Сколько пальцев на руке?
— Пять.
— Вечер, ночь, утро…
— День.
— Зимой бывает…
— Холодно.
— Меня зовут…
— Фэб, перестань! — взмолился Ит. — Да что происходит вообще?!
— Всё действительно в порядке, — Фэб повернулся к остальным. — Можете выдохнуть.
— О, боже, — Скрипач сел рядом с кроватью на пол, запустил руки в волосы. — Секунду, сейчас отпустит…
— Рыжий, ты что? — Ит попытался встать, но Фэб удержал его.
— Ничего, нормально, сердце прихватило. Говорю же, отпускает уже.
— Вы мне скажете, что произошло? — снова
— За исключением того, что ты едва не дал дуба, ничего существенного, — пояснил Кир. — Как тебе лхус, псих? Мы на него деньги за месяц угробили.
— Зачем? — с недоумением спросил Ит.
— Потому что он тут не растёт, а импортный стоит очень дорого, — пояснил Скрипач.
— Растёт, — вдруг сказал Ит. В голосе его звучало искреннее недоумение. — Мы же сами и сажали. Правда, очень давно, но он полудикий, и, скорее всего, просто порядочно продвинулся к югу… потому что корни у него всегда идут на юг. Рыжий, ты не помнишь?
— Ит, ты о чём? — удивленно спросила Берта. — Как — растёт?
— Если его не повыдирали, должен расти… — Ит запнулся. — Но я сейчас… не про лхус на самом деле. Я про счёт.
— Какой счёт? — опешил Фэб.
— Вы не знаете? — Ит растерянно переводил взгляд с одного на другого. Все молчали. — Ри, да ты что!.. Ты же должен помнить! Это оттуда, из той жизни. После того, как мы были вынуждены приговорить Адо, мы вывели наш тройной счёт сюда, ту ветку, которая должна была принадлежать ученикам. Планета по сей день живёт на проценты от этого счёта…
— Ит, подожди, — тихо произнёс Фэб. — Ты хочешь сказать, что в этом мире сейчас существует счёт одного Безумного Барда и двух Сэфес, которые…
— Не здесь. Но подтвердить можно здесь.
— Планета? — дошло вдруг до Джессики. — Вся планета — на проценты?!
— Ну да, — пожал плечами Фэб. — Обычное дело для Контроля. Счета есть, но ими практически не пользуются. Это не основной счёт, это ветвь. Которая не ушла в наследование. Я прав, Ит?
— Да, — Ит откинулся на подушку — голова закружилась. — Но… откуда я это помню? И ещё… — Он поморщился. — Они нас будут пытаться выжить отсюда, пока мы не догадались… достаточно просто подтвердить генные карты, и мы автоматом получаем доступ к деньгам. Ко всем деньгам.
— Так вот в чём дело, — пробормотал Ри. — Они ведь знали. Они всё время про это знали и старались выдавить нас… испугались, что мир лишится средств…
— Что со мной было? — спросил Ит. Он переводил беспомощный взгляд с Фэба на Скрипача. — Что произошло?
— Ты месяц пребывал в ступоре, — ответил Фэб. — Сейчас пришёл в себя. Когда ты отдохнёшь, ребята тебе всё расскажут. Ит, один вопрос. Он волнует всех, и надо решить сразу. Я очень сильно виноват перед тобой. Настолько сильно, что даже просить прощения смысла нет, наверное. Скажи, мне уйти? — Голос его дрогнул.
— Зачем?.. Я знал, что ты рассердишься и расстроишься. И… Фэб, это ты меня прости — я ведь знаю, что ты против таких вещей… Наверное, мы не должны были так поступать. Но… не уходи, пожалуйста. — Он протянул руку, и Фэб тут же взял её в свои ладони. — Не бросай нас всех. Ведь дальше… нам всем придётся очень трудно.
— О чём ты? — не понял Ри.
— Они хотят уничтожить Русский Сонм, — Ит повернулся
— Что ты сказал? — Берта села на край его кровати. — Ты не ошибаешься?
— Я могу доказать. Это так, малыш. Они действительно пытаются таким способом сместить общий вектор. На тот, который не предполагает перехода вселенной на следующий уровень сознания. Этот переход будет очень не скоро, но… — Он запнулся. — Но само существование Сонма доказывает, что он возможен не только теоретически. Они про это знают. А Терра-ноль — действительно линза, с помощью которой можно воздействовать на весь Сонм. В целом.
— Браво, — сказал голос за их спинами.
— Атон?!
Эрсай стоял у самой двери, и, видимо, стоял уже давно, но на дверь просто никто не смотрел, и поэтому его не заметили.
— Мы никак не могли решить, а ты всё-таки сумел. Да, Ит, это было действительно сильно, — Атон стоял, не двигаясь с места, и медленно обводил взглядом присутствующих. — И, видимо, тяжело, если обратить внимание на то, насколько вы все измотаны. Я, собственно, зашёл попрощаться. Больше не появлюсь, потому что время богов из машин для вас теперь окончилось. И ещё я хотел попросить прощения за Футари и Комманна. Ит, они искренне хотели помочь, но, к сожалению, Сихес оперируют тем, что я называю «логикой богов», и поэтому их поступки для нас не имеют порой нормальной причинно-следственной связи. Их «если» и «потому что» сильно разнятся с нашими. Они помогли, но… ты едва не погиб, потому что рискнул воспользоваться их помощью. Общаться столь долго с Сихес даже для Контроля опасно, а вы сейчас отнюдь не Контроль. Ты справился, но если эта ванна приплывёт к тебе ещё раз, гони их в шею. Добром это не кончится.
— Атон… — начал было Фэб, но Эрсай взглядом остановил его.
— Рад видеть тебя живым, Фэб, — улыбнулся он. — Равно как и вас, уважаемые Джессика и Кир. Вот только не ждите от меня мудрых советов — в данный момент Ит знает гораздо больше, чем я. Он сумел снять то, что не удалось сделать даже мне. Ведь так, Ит?
— Не уверен, — осторожно ответил тот. — Ты говоришь о…
— Тшшш, не сегодня. Ты действительно очень устал. Не нужно. Скрипач, я тебя прошу, не надо так злиться, да ещё на того, кто действительно не виноват, — попросил Атон. — Ведь ты в душе знаешь, что всё иначе.
— Знаю, — кивнул Скрипач. Исподлобья глянул на Фэба. — Я и так собирался… просить прощения.
— Правильно. Вообще, вы уникальная пара, надо сказать. Умеете думать душой, неоценимое качество… Вы первые и единственные, кто спас своего Летописца. Мало что спас, так ещё полюбил и сделал своей женой — до вас они редко доживали до шестидесяти. Дорогая Берта, скажите, что нарисовано на той картине, которую вы годами возите с собой?
— Две бабочки на травинке, — тихо ответила она. — Закат и две бабочки.