Огонь Изначальный
Шрифт:
– Если ты настолько мне не доверяешь, то почему обратилась ко мне? – спросил мужчина.
– Всех моих знакомых из Арнаиса ты уже видел. Ни с Гихесом, ни с Тиларом я никаких дел иметь больше не желаю. А Джаяр… – Дыхание на мгновение перехватило. – У меня нет вещей Джаяра, чтобы открыть к нему проход, – назвала я одну из причин. На самом деле были и другие, более существенные, или, правильнее сказать, более важные, не относящиеся к технической стороне вопроса.
Я понимала, что Джаяр не виноват, что не мог предугадать дальнейшие события, ведь даже от Гихеса он вряд ли ожидал, что тот решит мною пожертвовать. А может, просто не задумывался. Да, я все это понимала, но не могла себя пересилить и простить его. Он ушел, бросил меня, зная, что оставляет одну перед сложным, опасным мероприятием по освобождению ледяного Изначального. Знал, но все равно ушел. И теперь внутри меня что-то противилось мысли о том, чтобы обратиться к нему. Стоило подумать о возможности нашей встречи, сразу вспоминалось, как я, умирая, тонула в черной бездне и отчаянно звала Джаяра. Я очень хотела, чтобы он появился, но Джаяр не пришел. Вместо него за мной отправился Ксай. И пусть я не доверяла арэйну Смерти, в тот момент во мне, наверное, что-то изменилось. Ведь именно Ксай меня спас. Неважно, почему он это сделал и чем руководствовался, – главное, что Ксай вытащил меня из-за черты. Я всегда буду ему благодарна.
– Пригодился, значит, кристалл связи, – хмыкнул арэйн. – Пусть и не тем, на что был рассчитан.
Судя по долгому, внимательному взгляду, которым меня просверлил Ксай, мужчина догадался, что рассказала я далеко не все. А впрочем, он не мог не заметить, что между мной и Джаяром что-то произошло, – иначе зачем арэйну Огня нужно было в спешке покидать нашу компанию? Спасибо Ксаю, расспрашивать он не стал, вместо этого вернувшись к первоначальному вопросу:
– Поскольку ты обратилась именно ко мне, придется тебе смириться и делать так, как я скажу. А я говорю – мы летим на гикари. Считай, их покупка входит в мои обязанности по выполнению нашего договора.
– Но…
– И никаких «но». Я не собираюсь терять драгоценное время из-за твоих принципов.
Сообразив, что спорить бесполезно, я только вздохнула:
– Жаль, Гихес не отдал мне деньги, которые обещал. Постой-ка! – до меня вдруг дошло: – Он считал меня погибшей, но, раз я выжила, магический договор должен был заставить Гихеса выполнить обещание! Или магия договора убила его?! Ведь деньги я не получила… Или после краткого мгновения моей смерти узы договора распались? – к концу своих рассуждений я окончательно запуталась.
– В момент смерти любые магические узы разрываются, – ответил Ксай. – Неужели вас в школе этому не учили?
– Учили! Но у нас нет арэйнов Смерти, способных воскресить умершего человека. И что происходит после воскрешения, мне знать неоткуда.
– Магия вашего договора рассеялась, когда ты умерла. Не важно, что после этого ты вернулась к жизни. Договор уже не восстановится, если только ты не захочешь заключить с Гихесом новый. – Ксай не удержался от смешка.
– Нет, не собираюсь, – заверила я, мотнув головой.
– Тогда предлагаю тебе порадоваться и продолжить путь. – Арэйн развернулся и зашагал в том направлении, в котором мы двигались до того, как начали выяснять товарно-денежные отношения в пределах нашей небольшой компании. Я последовала за ним, интересуясь уже на ходу:
– Чему радоваться?! Он мне триста золотых задолжал и теперь не отдаст никогда!
– Цена твоей жизни – триста золотых, – иронично хмыкнул мужчина, бросив на меня многозначительный взгляд. Да, знаю, что глупо получилось, но ведь тогда, заключая сделку, я даже помыслить не могла, что освобождение симпатичного парня от ледяных оков обернется для меня столь катастрофическими последствиями. И никаких последствий для меня не было б вообще, если бы не Ксай. – А радоваться, – продолжил арэйн наставительно, – нужно тому, что Гихес не узнает, что ты жива. Думаешь, он бы оставил тебя в покое?
Я содрогнулась, представив, будто Гихесу могло еще что-нибудь от меня понадобиться, но потом вспомнила, что лишилась стихии Огня. Только облегчения эта мысль не принесла, отозвавшись в душе гулкой тоской.
– Оставил бы, как только узнал, что я потеряла Огонь и больше ни на что не способна.
– Забыла о его любви к экспериментам?
– Убедил! – воскликнула я, снова содрогнувшись и почувствовав, как по спине пробежал неприятный холодок. От одних сбежала, чтобы на опыты не отправили, так не хватало еще очередного появления Гихеса, и в прошлый раз едва не ставшего причиной моей гибели. Да и почему «едва»? На какой-то миг я, наверное, по-настоящему умерла.
Воспоминания вновь набежали и мрачными тучами сгустились вокруг, отбрасывая на мысли черные тени.
После того как, увидев Ксая в бездонной темноте, я откликнулась и пошла за ним по серебристой, под цвет вспыхивающих в глазах арэйна искр, дороге, я провалялась в бреду около недели. Потому не заметила нашей поездки к знакомому Ксая и, даже очутившись в мягкой постели, долго не возвращалась в сознание. Непонятные, обрывочные видения затопляли разум, пока я наконец не очнулась. Ксай уже ушел – от него остался лишь подаренный им кристалл связи, висевший у меня на шее. Кристалл связи и моя жизнь. Однако вначале я не оценила данный мне второй шанс. Разбитая, совершенно опустошенная после всего произошедшего не только эмоционально, но и лишившись привычной с рождения огненной стихии, я зарыдала. Целыми днями, несмотря на дикую слабость и невозможность толком пошевелиться, я лежала на боку, свернувшись клубком, и горько, безутешно рыдала, не в силах прекратить истерику. Огонь, прекрасный, восхитительный Огонь, согревавший душу, покинул меня! Как дальше жить? Как жить, потеряв частицу себя? Как жить, если меня предали, мною пожертвовали ради своей цели? Пожертвовали без капли сожалений, без единого сомнения. Те арэйны, с которыми на протяжении многих дней мы путешествовали вместе, ели общую пищу, разговаривали, вместе выбирались из переделок. Казалось, Тилар стал моим другом, а Гихес… несмотря на его грубость и вспыльчивость, я успела привыкнуть к нему. Но все они предали меня. Предал Джаяр, которого я, наверное, искренне любила. Он ушел, зная, сколь сложное дело мне предстоит, оставил Гихесу, не заслужившему ни крохи доверия. Предал Тилар, поставивший свою выгоду выше моей жизни. Предал Гихес, заставляя делать то, что меня убьет. Я плакала и плакала, захлебываясь слезами, задыхаясь, скрючиваясь от боли.
Хозяин дома заходил иногда в мою комнату, приносил еду, полотенца и воду в тазике для умывания, потому что, не будь истерики, я все равно не смогла бы подняться с кровати из-за сковывающей тело болезненной слабости. Арэйн оставлял все эти вещи на тумбе, бросал на меня равнодушный, пустой взгляд и так же молчаливо, не говоря ни слова, уходил. Он не уговаривал меня поесть, не уговаривал жить. Ему было все равно, а я, чувствуя его пренебрежение, еще ярче ощущала свою ничтожность.
Постепенно слезы закончились, истерика прекратилась, и я впала в апатию. Иногда заставляла себя что-нибудь съесть – не ради поддержания жизни в исхудавшем, измученном теле, а просто потому, что от голода начинало тошнить и головная боль становилась совсем нестерпимой. Желая избавиться от этих ощущений, я брала ложку в дрожащую руку и заполняла бульоном желудок.
Однако лучше мне не становилось. Шли дни, а я по-прежнему добиралась до туалета по стеночке, из стороны в сторону качаясь на подгибающихся ногах. Качалось и что-то в тяжелой, звенящей голове. Наконец я поняла, что лучше мне не станет, пока я сама того не захочу. Ни истерика, ни апатия выздоровлению не способствуют. Что толку смотреть в потолок или в стену немигающим взглядом и постоянно думать о том, как мир несправедлив? Для чего мысленно себе повторять, что никому не нужна, что я – жалкое, никчемное существо, которым можно легко в случае необходимости пожертвовать? Пусть я больше не вижу смысла жить в таком мире, где всем наплевать на других, где нет ни преданности, ни благородства – лишь эгоистичный расчет. Но, как бы там ни было, я не умерла. А значит, придется жить. Не валяться же постоянно без сил на кровати? Хватит хандрить и тешить себя бестолковой жалостью. Пора выздоравливать, пора выкарабкиваться!
Вскоре после принятия решения, что нужно взять себя в руки и вернуть телу прежнюю форму, на смену апатии пришла злость. Ну и что, если никому нет дела до меня? Да, мир оказался вовсе не таким, как я наивно полагала. Ни людям, ни арэйнам верить нельзя, потому что каждый заботится лишь о себе. Никто не стремится помогать другим и нести окружающим счастье. Любой готов растоптать, уничтожить меня, если вдруг заприметит в этом какую-то выгоду. А я выжила и буду жить дальше! Назло всем, я не сдамся, буду бороться за себя и свои интересы! Больше я не позволю кому-либо использовать меня и никому не поверю, потому что знаю, какие они, арэйны и люди.