Огонь любви
Шрифт:
Бутылка с коньяком стояла на умывальном столике вместе с белым тазиком для умывания, мыльницей без крышки и грязным стаканом для полоскания рта. С отвращением Карина налила немного коньяка в стакан и глазами поискала воду, чтобы добавить ее в коньяк.
– Без воды! – предупредила женщина.
Карина подошла к кровати. Худой желтой рукой с резко выдающимися костями на запястье женщина взяла стакан и, стуча зубами по стеклу, выпила его содержимое. Глядя на нее, Карина поняла, почему ее акцент звучал столь странно: леди Линч была не англичанкой, а восточной женщиной. Об этом говорили и удлиненные узкие глаза,
Она протянула Карине пустой стакан и немного приподнялась на подушках.
– Вам сказали, чего я хочу от вас?
– Миссис Мейси говорила о том, что нужно сопровождать в поездке вашего ребенка.
– Да, да, вы должны отвезти его… Я очень больна, – проговорила женщина.
Карина оглядела комнату, словно ожидая, что ребенок прячется где-то среди неопрятного белья, разбросанного повсюду: на стульях, в ногах кровати, на вешалке для полотенец. Около одной из стен она увидела большой сундук. Видимо, кто-то пытался распаковать его, но потом бросил эту затею, обнаружив, что в этой маленькой пропыленной комнате нет шкафа для одежды и вещи положить некуда. Но сами вещи вовсе не были пропыленными или выцветшими. Перед Кариной предстал радужный калейдоскоп цветов: от малинового и розовато-лилового до изумрудно-зеленого и переливчато-голубого, вперемешку с золотым ламе и серебряной парчой. Здесь были пальто и блузы, расшитые сверкающими драгоценными камнями, – шали с тяжелой шелковой бахромой, растянувшиеся на потертом ковре. Наряды… наряды… наряды, и никаких следов ребенка.
Как будто угадав мысли Карины, женщина объяснила:
– Он внизу с хозяйкой. Она привела доктора. Мне уже недолго осталось жить, и я не смогу отвезти его туда.
– Отвезти куда?
Женщина прикрыла глаза, словно ее охватил внезапный приступ боли. Лицо ее исказилось, и на мгновение она стала похожа на маленькую больную обезьянку.
– К его отцу! – почти выкрикнула женщина с неожиданным приливом энергии. – Вы должны отвезти мальчика к его отцу.
Пальцы женщины обхватили руку Карины.
– Обещайте мне, что отвезете мальчика и скажете то, о чем я попрошу вас? – спросила она с таким отчаянием, как будто все зависело от ответа Карины.
– Я не совсем понимаю, – спокойно ответила девушка. – Где живет отец ребенка? Это лорд Линч?
– Да, его имя лорд Линч, – ответила женщина. – Он всегда говорил мне: «У нас нет денег. Мы ничего не можем сделать, пока жив мой отец. Мы нищие! Нищие! Я не могу дать тебе ничего из того, что ты должна иметь. Но когда мой отец умрет, все будет иначе».
Женщина тихо заплакала, и голос ее снова стал низким и прерывистым, как в тот момент, когда она впервые заговорила с Кариной.
– Он мертв. Наконец-то он умер, и теперь будут деньги, положение в обществе, приемы – все, что он обещал мне. Не будет только меня, чтобы наслаждаться всем этим.
– Я уверена, все будет хорошо, – сказала Карина, охваченная внезапной жалостью. Только сейчас она поняла, как молода была эта женщина – двадцать девять, тридцать или чуть больше, гораздо моложе, чем казалось вначале. Но одно не вызывало сомнений: она была очень больна.
– Нет… Нет, я знаю правду. Мне не жить. Да я и не хочу, потому что больше не смогу танцевать. Но ребенок… Ему нужна забота, и пусть его отец заплатит за это.
Слабый голос женщины прервался. Внезапный приступ кашля сотряс все ее тело. Даже под одеялом было заметно, как она истощена.
– Да, черт возьми, он заплатит! – хриплым голосом раздраженно проговорила леди Линч. Приступ кашля прошел, и на лбу блестели капельки пота. – Он заплатит за своего наследника… Заплатит за все, в чем отказывал мне, за все невыполненные обещания… Вы отвезете моего сына туда, где его ожидает наследство?
Теперь в голосе ее звучала просьба, раздражение исчезло, и темные миндалевидные глаза, в которых затаилась боль, смотрели умоляюще.
– Конечно, я отвезу мальчика, – мягко ответила Карина. Она видела умирающих людей, поэтому знала, что женщина говорит правду – жить ей осталось недолго.
– Спасибо… Спасибо. Это все, что я хотела знать. А теперь позовите миссис Бейгот, скажите, что она мне нужна.
Карина осторожно прошла среди ярких островков шелка и атласа, открыла дверь и вышла в коридор. Коридор казался пустынным, и только откуда-то из подвала доносились голоса. Она увидела каменную лестницу, которая вела вниз, туда, где, очевидно, размещалась кухня. Девушка подошла к лестнице и позвала миссис Бейгот, немного опасаясь, что той может не понравиться повелительный тон в устах незнакомого человека.
– Миссис Бейгот! – Звук, казалось, отразился от стен. В воздухе стоял сильный запах лука. – Миссис Бейгот!
– Иду! – отозвался бодрый голос кокни. Внизу лестницы появилась крупная, пышнотелая женщина и начала медленно взбираться по ступеням.
Карина дождалась, пока женщина поднимется, и извиняющимся тоном объяснила:
– Леди Линч просила меня позвать вас.
– Вы из конторы Мейси? Да? Девчонка сказала мне, что от них кто-то пришел. Вы сделаете, что она просит?
– Если вы имеете в виду, отвезу ли я ребенка к отцу, то да, я обещала сделать это.
– Вот и хорошо, а то бедняжка уж больно беспокоилась.
Идя по коридору рядом с миссис Бейгот, Карина почувствовала, что и та недавно прикладывалась к бутылке с коньяком.
– Выглядите вы очень подходяще, – заметила миссис Бейгот, оглядывая Карину. – Прямо настоящая леди и вполне внушаете доверие. Этого я и добивалась. Уж кому-кому, а мне известны эти агентства. При первой же возможности норовят подсунуть какую-нибудь старую растрепу. Я сказала им, что именно мне нужно, и должна признаться, хоть один раз мы, кажется, получили то, что хотели.
– Спасибо, – с улыбкой поблагодарила Карина.
Полное лицо миссис Бейгот смягчилось.
– Не обращайте на меня внимания, дорогая, я всегда говорю то, что думаю. Мамаша Бейгот – вот как меня называют. А я и есть как мамаша чуть не для половины актеров.
– Неужели леди Линч, действительно умирает? – тихо спросила Карина, поглядывая на дверь и опасаясь, что забыла закрыть ее и теперь несчастная больная все слышит.
– Да, ах она, бедняжка. И, черт возьми, нет ни малейшего шанса, что она поправится. Да она и сама знает это. Знала уже, когда приехала сюда, – просто кожа и кости. Им, танцовщицам, всегда не хватает жизненной силы, уж поверьте моим словам.