Огонь любви
Шрифт:
Карина взглядом обвела комнату.
– Это даже хорошо, что вы уезжаете сегодня, дорогая, – заметила вошедшая вслед за ней няня. – Когда вас не было, этот человек заходил снова. Он сказал, что заберет кровать и остальную мебель самое позднее завтра утром. Я предупредила, что вы ожидаете родственников. А он заявил, что ему дела нет до родственников: его интересуют только деньги.
– Пусть забирает, что хочет! – отрезала Карина, но в ее голосе слышались слезы.
– Я уложу оставшиеся вещи, – проговорила няня, доставая
– Мортонин-де-Марш.
– По-моему, это где-то в Глостершире. Это далеко и добираться туда долго. Сейчас становится прохладно, сентябрь на дворе. Хорошо бы вам надеть меховую накидку вашей матушки. Я упаковала ее, но достать – минутное дело.
Карина ничего не ответила. Она подошла к окну и посмотрела на улицу. Из окна был виден стоявший у парадной двери кэб. Лошадь что-то жевала из торбы, извозчик, очевидно, пошел наверх с Робертом.
Это был конец – конец всему, что она знала, всему, что имело для нее значение в этой жизни.
В коридоре послышались шаги, и вот уже в комнате зазвучали отрывистые команды Роберта:
– Осторожней там! Не забудь приподнять сундук, когда мы потащим его по лестнице.
Карина не повернулась, она знала, что все равно ничего не увидит сквозь застилавшие глаза слезы. Как же много значил для нее этот дом! Перед глазами Карины предстал образ матери: вот она идет по комнате, протягивает руки, а вот гроб с ее телом медленно сносят вниз по лестнице.
Голос няни вернул Карину к действительности.
– Все в порядке, моя дорогая, вот ваши меха. Накинете на плечи в поезде. В этих поездах всегда ужасные сквозняки, уж поверьте мне.
Наконец Карина нашла в себе силы повернуться. Няня увидела ее слезы и поспешила утешить.
– Ну, ну, дитя мое, не плачьте! Все будет хорошо. Вы пережили тяжелые времена, а теперь все будет хорошо. Господь не оставит вас своей милостью, я знаю.
На мгновение Карина прижалась щекой к морщинистой щеке няни. Она снова почувствовала утешение от той любви и преданности, которые исходили от няни и сопровождали ее, Карину, всю жизнь, весь двадцать один год.
– Я должна идти, – тихо всхлипнув, произнесла девушка. – Ребенок… ребенок, которого я опекаю, ждет меня внизу.
– Вы оставили ребенка внизу? – в голосе няни звучало неодобрение. – Нехорошо. Почему вы не привели его сюда? Я бы угостила ее молоком с печеньем.
– Это не она, а он. Его зовут Дипа.
– Что за странное имя! – воскликнула няня. – Какое-то заморское.
– Так оно и есть. Ребенок по происхождению яванец.
В глазах старой женщины появилась озабоченность.
– Ох, мисс Карина, во что это вас вовлекли? Вас не иностранцы наняли?
Карине хорошо был известен ужас няни перед иностранцами: она называла их "эти черномазые". На губах девушки появилась легкомысленная
– И да и нет, няня. Я везу Дипу к его отцу – лорду Линчу из замка Линч.
Няня повторила имя, словно оно было знакомо ей и о чем-то напоминало.
– Лорд Линч… Имя мне кажется знакомым. Где же я слышала его? И они живут в Глостершире? Странно – я помню, что-то такое было…
Она перестала невнятно приговаривать и решительно произнесла:
– Это английское имя, и его светлость, кто бы он ни был, живет в английском замке. У тебя все будет хорошо, моя дорогая. Я уверена.
Карина поняла: няня собиралась сказать нечто совсем другое, но в последний момент передумала и решила не говорить ничего, что могло бы омрачить путешествие и лишь усугубить страх перед будущим.
«Ох, няня, няня. Да тебя же видно насквозь!» – хотела сказать Карина, но побоялась, что голос выдаст ее. Она взяла из рук няни соболиную накидку и сумку и, не оглядываясь, сбежала по лестнице. Старушка заторопилась вслед за ней.
Роберт и извозчик вынесли на тротуар последний из чемоданов и начали грузить в кэб. Задача была явно не из легких: часть чемоданов они поместили сзади кэба, часть на козлах кучера, а самые маленькие засунули – внутрь.
Высунувшийся из окна Дипа пролепетал щебечущим голоском:
– Один, два, три – очень тяжелые. Вы желаете, я помочь?
– Оставайся там, где сидишь, сынок! – ответил извозчик. – Вдруг ты попадешь мне под ноги? Тогда я раздавлю тебя, как букашку.
– Что такое букашка? – спросил Дипа. – А, знаю. Это маленький жук. Я не есть жук. Я есть большой мальчик.
– Это он? – с ужасом спросила няня.
Да, Дипа мало соответствовал привычному образу ребенка, опекаемого гувернанткой. А тут еще миссис Бейгот, руководствуясь какой-то странной идеей сделать его более похожим на английского мальчика, нарядила Дипу в саржевый костюмчик с большим матросским воротником. На голове его красовалась маленькая матросская шапочка. В этой одежде ребенок выглядел довольно нелепо, костюм подчеркивал желтизну его кожи и странную форму стриженой головы.
"У него в чемодане есть праздничный бархатный костюм с воротником из настоящих кружев, – объяснила миссис Бейгот, – но я подумала, что вы не будете возражать, если в дорогу он наденет другой: вдруг мальчику станет плохо в поезде".
"Нет, конечно, нет" – поспешно согласилась Карина, довольная уже тем, что не ей надо выбирать одежду для Дипы. Однако сейчас она пожалела, что не надела на него другой костюм.
– Скорее, скорее, – увидев Карину, позвал Дипа. – Мы опоздать на поезд.
– Этот ребенок азиат, – сказала няня шепотом, чтобы Дипа не слышал.
– Все в порядке, няня, – торопливо проговорила Карина. – Не волнуйся за меня.
Настало время прощаться. Няня обняла Карину – по щекам старушки текли слезы.