Огонь между небом и землей
Шрифт:
Что за шутка.
Я пересчитал деньги. Пятьсот пятьдесят два доллара. Я копил их последние два года — с тех пор, как Алисса убедила меня, что когда-нибудь у меня это получится. Я потратил много времени, думая, что в один прекрасный день я накоплю достаточно, поступлю в колледж, построю хорошую карьеру и куплю дом для нас с мамой.
И нам никогда ни в чем не придется полагаться на отца — дом был бы наш и только наш. А еще он был бы чистым. Никаких наркотиков, только счастье. Мама плакала бы только от счастья, а не потому, что он
Вернулась бы трезвая мама — та, которая всегда подтыкала мне одеяло, когда я был маленьким. Та, которая всегда пела и танцевала. Та, которая всегда улыбалась мне.
Прошло так много времени с тех пор, как я видел ее такой, но часть меня цеплялась за надежду, что однажды она вернется. Она должна вернуться ко мне.
Я вздохнул, достав немного денег из сбережений на колледж, чтобы оплатить счет за электричество.
Триста двадцать три доллара остались.
И только из-за этого мечта стала казаться немного дальше.
Взяв карандаш, я начал рисовать на счете за электричество. Рисование и просмотр документальных фильмов были моими главными способами сбежать от реальности. А еще странная кудрявая девчонка, которая улыбалась и много говорила, появлялась в моей голове. Алисса занимала мои мысли больше, чем должна была. И это было странно, потому что обычно мне было наплевать на людей и на то, что они думали обо мне.
Забота о других людях легко сведет меня с ума, а мой разум и так уже достаточно разрушен любовью к ненормальной матери.
— Нет! — услышал я крик из гостиной. — Нет, Рики, я не это имела в виду, — заплакала она.
Мой живот скрутило.
Отец был здесь.
Я оттолкнулся от матраса и поспешил туда. Отец был крепким и сильным, у него было больше седых волос, чем черных, он больше хмурился, чем улыбался, больше ненавидел, чем любил. Он всегда одевался в костюмы. Действительно дорого выглядящие костюмы, с галстуками и туфлями из крокодиловой кожи. Каждый из соседей знал, что, проходя мимо него, нужно держать голову опущенной, потому что даже взглянуть ему в глаза могло быть опасно. На улицах его боялись больше всех, а я ненавидел его до глубины души. Я ненавидел в нем все, но больше всего то, что у меня были его глаза.
Всякий раз, глядя на него, я видел частичку себя.
Мама дрожала в углу, держась за щеку, на которой был отпечаток его ладони. Я наблюдал, как он подходил, чтобы ударить ее снова, и шагнул в его направлении, принимая удар на свое лицо.
— Оставь ее, — сказал я, пытаясь вести себя так, будто пощечина не горела.
— Тебя это не касается, Логан, — сказал он. — Убирайся. Твоя мать должна мне денег.
— У меня будут они, клянусь. Мне просто нужно время. На этой неделе у меня собеседование в продуктовом магазине, который находится вниз по улице, — солгала она. Мама не работала годами, но каким-то образом всегда бывала на каких-то загадочных собеседованиях, за которыми ничего не следовало.
— Я думал, что она уже вернула тебе деньги, —
— И она взяла триста баксов два дня назад.
— Почему ты даешь ей деньги? Ты же знаешь, что она не сможет вернуть их.
Он схватил меня за руку, впиваясь пальцами в кожу, заставив меня вздрогнуть. Мое тело дернулось, когда он потянул меня в другую часть комнаты и навис надо мной.
— Кем ты, блядь, себя возомнил, чтобы так со мной разговаривать, а?
— Я просто думал…
Он отвесил мне тяжелый подзатыльник.
— А ты не думай. Это разговор между мной и твоей матерью. Не вмешивайся, — он снова ударил меня, сильнее. Его кулак встретился с моим глазом, и я застонал от боли. Отец снова направился в ее сторону, а я, как идиот, шагнул и снова встал перед ним.
— Ты хочешь умереть, Логан?
— Я дам деньги, — сказал я, пытаясь выпрямиться и казаться выше, хотя он, находясь рядом, всегда заставлял меня чувствовать себя крошечным. — Секунду, — я поспешил в спальню, залез под матрас и вытащил сбережения на колледж. Пока отсчитывал деньги, чувствовал, как заплывал мой глаз.
Двадцать три доллара осталось.
— Вот, — сказал я, засовывая деньги отцу в руку. Он прищурился, прежде чем начал пересчитывать их. Он что-то бормотал себе под нос, но мне было все равно. Пускай только уйдет — этого будет для меня достаточно.
Он засунул деньги в задний карман.
— Вы оба должны знать, как вам повезло, что у вас есть я. Но не думайте, что я продолжу платить аренду, как раньше.
«Мы не нуждаемся в тебе», — хотел сказать я. — «Уходи и никогда не возвращайся», — мечтал я закричать. Но держал рот на замке.
Он направился к маме, и я видел, как она вздрогнула, когда он погладил ее по щеке.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя, да, Джули? — спросил он.
Она медленно кивнула.
— Я знаю.
— И что я просто хочу для нас счастья. Не так ли?
Она кивнула медленнее.
— Да.
Он наклонился и поцеловал ее в губы, а я захотел, чтобы он сгорел в огне. Я хотел смотреть, как он горел бы и кричал от боли за то, что использовал маму, так сильно унижал и плевал в ее душу.
Но еще мне хотелось накричать на маму, потому что она, определенно, отвечала на его поцелуй. Когда они отстранились, она смотрела на него так, словно он был ее Богом, хотя в действительности он был Сатаной в дорогом костюме.
— Логан, — сказал он, подойдя к двери, чтобы уйти. — Если тебе нужна настоящая работа — настоящая мужская работа — я уверен, что всегда смогу принять тебя в семейный бизнес. Эти копейки никуда тебя не приведут.
— Меня это не интересует.
Мой ответ растянул зловещую улыбку на своих губах. Каждый раз я давал ему один и тот же ответ, но каждый раз он улыбался, как будто знал какой-то секрет и держал меня в неведении. Когда он покинул квартиру, я тяжело вздохнул.