Огонь подобный солнцу
Шрифт:
– Принеси-ка лучше бутылку, – сказал он.
Она отодвинула свою тарелку.
– У тебя действительно болит нога?
Он приподнял бровь.
– Все меньше и меньше.
– Ну и что ты теперь собираешься делать? – Она вскинула голову.
– Что делать?
«Глупенькая, я жду Пола. Жду какого-нибудь знака, телеграммы, подсознательного сигнала, которого мне никогда не дождаться. Хоть бы что-нибудь дало мне знать, что ты жив. Пол, жив и идешь ко мне».
Она улыбнулась, теребя волосы.
– Да,
Он сдернул ногу со стула. Боли почти не чувствовалось.
– Ничего не планирую, а просто действую – вот и весь секрет.
– Секрет чего?
Он пожал плечами. Невероятная усталость, точно смог и уличный шум, придавила тело. Допив узо, он шлепнул себя по колену – стало намного лучше. Взяв ее ложку, он соскреб остатки сахара со дна ее кофейной чашечки и съел.
– Разве ты не голоден?
Он покачал головой, встал и тут же снова сел от резкой боли в ноге. «Что она хочет от меня?»
– Я пробуду в Афинах еще день-два, Клэр. Если я когда-нибудь буду в Брюсселе, я позвоню тебе.
– А почему бы тебе не позвонить мне здесь?
– Здесь?
– Конечно. Я еще не еду в Брюссель. Не в силах с тобой расстаться. – Она наклонилась вперед, положив руки на стол. – Смотри, ты же не можешь идти, у тебя нет денег.
– У меня здесь есть друзья.
– Давай возьмем такси и поедем к ним.
Сложив салфетку, она бросила ее на стол, собрала свои вещи и сделала знак официанту.
Ощущая пустоту внутри себя, он посмотрел на прядь волос, спускающуюся по ее щеке, и вдруг почувствовал внезапную благодарность, пораженный переменой в ее настроении. «Мне больно, Клэр, – подумал он. – Я заблудился в лабиринте, я всего боюсь, мне некуда пойти, не с кем поделиться».
– Не хочу больше обременять тебя, – сказал он.
– Я только подвезу тебя и уеду. Это же пустяк.
– Но у тебя наверняка есть другие дела...
– Да о чем мы говорим! Это же всего пять минут. Пошли!
Он кивнул. Голова у него кружилась, и он не без удовольствия посмотрел на ее плечи, когда она натягивала жакет.
– Ну хорошо. Она улыбнулась.
– Я всегда боялась одиночества и часто выискивала людей просто, чтобы поговорить с ними ни о чем. Кажется, это было так давно. – Она отодвинула стул. – Не считай меня навязчивой, Сэм, что бы ты ни думал обо мне, ты видишь меня не такой, какая я на самом деле.
– Никто не может увидеть людей такими, какие они есть на самом деле.
Она провела завитком волос по подбородку.
– Если ты сейчас чувствуешь себя не настолько
Он покачал головой.
– Я не хотел бы себя чем бы то ни было связывать.
– Я тоже. Не надо было думать ничего такого.
– А я и не думал.
– Нет, думал. Словно я предлагала себя.
– Ты очень добра.
– Местные мужчины так навязчивы, а твое присутствие поможет держать их на расстоянии. – Она дотронулась до его руки. – Тебе случалось делать что-нибудь необычное в жизни? Согласись, довольно странно для людей, которые только что познакомились в самолете, вместе выходить и проводить время.
Коэн потянулся, пробуя наступить больной ногой.
– Трудно сказать.
– Будь молодцом! – Поправив воротник, она встала, держа в руке счет и деньги. – Поступай как хочешь.
Это была двухкомнатная квартира на четвертом этаже в обшарпанном доме на Плаке. Он облокотился на ржавые перила балкона. Ему были видны угол Эректиума и скаты крыши Парфенона.
– А как насчет того, что ты носишь в мешочке... – Подойдя к нему, она встала рядом: – Может, попробуем немножко?
– Гашиш?
– У тебя осталось еще что-то? Ты занимаешься контрабандой наркотиков?
Он пошел в комнату. Она стала снимать жакет. Он вновь обратил внимание на ее стройное гибкое тело, на ее полную грудь, которая обрисовалась сквозь блузку, когда она вешала жакет. Сев на кровать, он наскреб гашиша в трубку.
Садясь рядом, она нечаянно толкнула его, и он просыпал порошок себе на руки.
– Скорее! – Она подпрыгнула от нетерпения.
– Скорее не получится, когда ты прыгаешь рядом.
Она слегка подтолкнула его.
– Скорее же!
Он закурил трубку и передал ей. Она глубоко затянулась, ее нефритовые глаза расширились. Бриллиантовое сердечко на шее сверкнуло в солнечном лучике.
– О, я чувствую себя великолепной, – выдохнула она.
– Так оно и есть.
– Нет, нет. Я имела в виду только то, что мне становится прекрасно внутри.
– Я уверен, что...
– Да хватит тебе.
От узо и гашиша в голове шумело. Щемящая тоска не отступала. Комната качалась перед глазами. «Всех бы их перебил». Он закрыл лицо руками. Она встала и, пройдя через комнату, вышла на балкон. «Не надо ее впутывать». Он встал и медленно обошел кровать. «Надо поблагодарить и уйти. Она такая красивая. Не хорошенькая, а именно красивая. Господи, какие же у нее глаза! Просто жутко!»
Теплый воздух на балконе показался ему грязным и липким, как мутное масло. Стоит только набрать полные легкие этого воздуха и – смерть в Афинах.