Огонь с небес
Шрифт:
– Северо-Американские Соединенные Штаты фактически раскололись, – напомнил я, – а весь северо-восток лежит в руинах. А на юге – действуют мексиканские повстанцы и наркомафиозные банды. Тебе не кажется, что все это прямо связано с той политикой, которую Северо-Американские Соединенные Штаты проводили?
– Здесь мы этого не допустим, – уверенно сказала Юлия.
– Почему же.
– Я закурю? – вместо ответа сказала она.
Я удивленно поднял брови.
– Не знал, что ты еще и куришь.
– Только когда нервничаю. Я контролирую себя, не переживай…
Да я и не переживаю… Это как в том анекдоте. Больной, у меня есть две новости, хорошая и плохая. Плохая в том, что у вас больше нет ног. А хорошая – я нашел покупателя на ваши
Смешно, да?
Юлия достала черную, ароматизированную гвоздикой сигарету, прикурила.
– Так вот, дорогой, здесь этого не будет, потому что здесь есть ты. И такие, как ты. Я могу сравнивать… долго там жила. Люди, которые там правили… они называли себя неоконсерваторы… демократы… но в сущности это были так и не повзрослевшие, избалованные, невоспитанные дети. В детстве они были троцкистами, утопистами, а повзрослев – становились крайне правыми и приходили к власти. Потому что понимали: троцкизм – это кровь и это не поход на отцовской яхте по субботам со смазливыми выпускницами Вассеровского колледжа. Не будет ни яхты, ничего – а они привыкли быть нонконформистами, выбирая «Форд Мустанг» вместо папиного «Кадиллака». Да, они правили, и в чем-то даже успешно. Но ни у одного из них я не видела такой непреклонной и дисциплинированной воли и такой уверенности в собственной правоте, как у тебя. И вообще – у русских офицеров, дворян. Ни у одного. Стоило им дать по носу, как следует дать, до крови – и они начинали скулить. Были и другие… которые могли дать в ответ, но лишь по правилам, как на университетском ринге. А вы не такие…
Юлия выпустила струйку дыма. Кашлянула, потушила недокуренную сигарету.
– Если вас с чем-то можно сравнить, то это со снайперской винтовкой. Не обычной, знаешь, такой… – Она неопределенно повела руками. – Как небольшие пушки. Оптический прицел. Навел перекрестье, нажал на спуск. И пуля пробьет стену, пробьет твоего врага, пробьет еще одну стену. Пробьет двигатель машины… борт бронетранспортера… ее ничто не остановит на пути. Ничто. За то, во что вы верите, – вы деретесь всерьез, до смерти, всегда всерьез. Североамериканцы, англичане, когда дерутся – они подсознательно ждут гонга судьи. Брейк, разошлись. И все нормально, и можно даже пожать друг другу руки. А вы не такие. Если вас сшибли с ног, вы встаете, вытираете кровь, снимаете перчатки и начинаете снова. Если враг идет на вас с ножом – вы достанете пистолет. Аргентинцы оставили острова англичанам, потому что таковы аргентинцы и таковы англичане – но вы совсем другие, у вас англичане никогда бы не смогли бы ничего отнять. Потому что там – всегда считают цену, а в вашем случае цена всегда слишком дорога. Вас нельзя победить, не убив, вы не пожмете руку своему врагу, а если и протянете – то не завидую тому, кто за нее ухватится. Именно поэтому – здесь не будет такого…
Я выдохнул.
– Тебе не кажется, душа моя, что для того, чтобы были такие люди, кое-что все-таки нужно? А именно – понимание справедливости и праведности происходящего. И вы, с вашими интригами, разрушаете веру в справедливость и праведность происходящего. И это может дорого обойтись, не сейчас, так потом.
Юлия кивнула.
– Знаю. Но о несправедливости и неправедности происходящего знают очень немногие. Например, ты. И этого достаточно.
– Чем же я отличаюсь от других?
Она снова улыбнулась.
– Тем, что любишь нас. И у меня, и у Ее Высочества есть дети от тебя. Поэтому ты любишь нас и считаешь себя ответственным за нас. И никогда не пойдешь против нас. Именно поэтому – то, что ты догадался, не опасно. Веру вполне может заменить любовь.
Да что же это такое…
– Значит, вы будете бессовестными интриганками, а я – смертельным оружием в ваших руках. Не рассуждающим, не задумывающимся, пробивающим любое препятствие на своем пути. И веру – заменит любовь. Так?
Она пожала плечами:
– А почему бы и нет?
Все правильно. Одна из максим англо-саксонской политики, которую и я неплохо знаю: все, что технически может быть реализовано, должно быть
Двоевластие, вызванное почти взрослым Цесаревичем и сильным и опытным Регентом есть? Есть. Недовольство армии и гвардии планами Ксении (да и моими) прикрыть афганскую лавочку, резко сократить поступления туда, перенаправить потоки на очередной этап модернизации экономики есть? Есть. Значит, жди заговора. Он не может не произойти. И, «закручивая гайки», ты только усилишь недовольство, да и ситуацию усугубишь, которая и так в Афганистане неважная. Но есть один способ взять события под контроль – вызвать выступление недовольных ПРЕЖДЕВРЕМЕННО. Если заговор обязательно будет – организуй его сама и под своим контролем. Потом провали его, дискредитируй саму идею, воспользуйся тем, чтобы убрать недовольных. Вот почему заговор в Санкт-Петербурге превратился фактически в фарс. Вот почему почти никого из заговорщиков не повесили, многих – просто помиловали. Ситуация была изначально под контролем. За Ксенией следили, но за Юлией – нет, ее не принимали всерьез – а ведь за ней спецслужба. Пусть не первой величины – но спецслужба. И громадный опыт нахождения в стае североамериканских неоконов, как в стае волков. Опыт политических и геополитических интриг. Опыт политического и чисто физического выживания, который ничем не заменишь…
Я писал письма Ксении, она их получала, но ничего не предпринимала, а тайно передавала Юлии. Та действовала скрытно и тихо, но иногда была нужна чисто физическая сила, и даже не физическая сила, а огневая мощь. Тогда информацию доводили до меня, и я зачищал концы, потому что в отличие от Юлии я умею то, что в высшем свете не умеет почти никто – убивать и оставаться при этом в живых. Я адмирал, никогда в жизни не командовавший ни одним кораблем, но нанесший при этом вреда врагу больше, чем любой корабль первого ранга, любой авианосец. На кого же рассчитывать, если не на меня?
И им плевать было на то, что происходит в Кабуле. Они подрубали корни заговора – методично, выверенно, один за одним. Где сами, где с моей помощью…
– Алим-бек.
Юлия хладнокровно кивнула.
– Мы благодарны тебе, что ты убил его и остановил его людей. Они были самой опасной частью заговора.
Самое главное – что неподконтрольной. Вообще-то я не убивал Алим-бека. Да только кому это интересно. Он мертв. Дело – сделано…
– А Сноудон? Давно его вели?
Она покачала головой.
– Нет. Почти сразу я сообщила тебе, действовать надо было быстро. Он был связан с 22САС, сохранил связи с полком. Нам совсем не нужен был здесь полк английских головорезов и уличные бои. И ты напрасно оставил его в живых.
Я криво усмехнулся.
– Честь.
– Дело твое. Но тебе с ним еще предстоит встретиться. В живых должен остаться кто-то один – и чести здесь не место.
Фас…
– Давай, догадаюсь. Вы посмотрели на Алим-бека и пришли к выводу, что через него действовать не стоит. Он не умный, но хитер, как зверь, и сразу заподозрит неладное, если кто-то из вас двоих решит проявить к нему интерес. Еще – люди с Востока умеют хранить тайны, и никогда не будут говорить о политике и о планах с женщиной, которая для него не более чем кусок мяса. А может, вы просто любили меня и хранили свою честь… и это не исключаю. Но у него было слабое звено, его супруга. А так как Ее Высочеству не по чину посещать фитнес, у нее свои тренажеры и свои тренеры – в фитнес записалась ты. И сразу нашла общий язык с Алишей…
Юлия изобразила на лице недовольную гримасу.
– Только не делай из меня хладнокровное, расчетливое чудовище. Ты думаешь, я притворялась тогда или она притворялась? Он и в самом деле бил и издевался над ней. И это надо было как-то остановить…
– И вы остановили. Проблема знаешь в чем? В том, что она пыталась поставить подслушивающее устройство. И попалась на этом. И Алим-бек ее пытал, а потом пытался убить. Она попалась. Потому что не такая умная и хитрая, как ты…
Она пожала плечами.