Огонь в его ладонях
Шрифт:
— Думаю, что шум там внизу уже утих.
— Не обманывай себя, Браги. Давай все-таки испробуем Гильдию.
— Ты что, испугался Хэлин-Деймиеля?
Если быть честным, то сам Браги города боялся. Тот был слишком огромным, абсолютно чужим и вдобавок таил в себе опасность.
— Да, боюсь. И не стыжусь это признать. Он слишком отличается от всего, что мы знаем. Мы там обязательно влипнем в какую-нибудь историю, просто потому, что не знаем, что к чему. Поэтому я и стою за Гильдию.
Браги хорошо понимал доводы Хаакена. Гильдия обеспечит им безопасность, пока
Потеребив материнский подарок и справившись с приступом тоски по дому, он сказал:
— Подождем до утра. Решим после того, как хорошенько выспимся.
Спал он отвратительно.
Глава 7
Вади Эль Куф
Эль Мюрид метался по крепости Себил-эль — Селиб, как тигр в клетке. Неужели его заключение будет продолжаться вечно? Неужели этот злодей Юсиф так никогда и не рухнет? Если верить советникам, то вся пустыня уже перешла на сторону Ученика. Нассеф заявлял, что стоит ему топнуть ногой, как под его знамена тут же встанут двадцать тысяч воинов.
Если это правда, то почему Королевство Покоя до сей поры занимает территорию, которую можно окинуть взором? Эль Мюрид, как и сам Всевышний, начинал терять терпение.
Его внутреннее напряжение непрерывно возрастало вот уже несколько месяцев. Он все сильнее ощущал свою беспомощность и все больше начинал подозревать Нассефа с его бандой самозваных генералов. Своими подозрениями он ни с кем — включая Мириам — не делился, но ему казалось, что Нассеф держит его здесь преднамеренно, сознательно изолируя от народа. Правда, Эль Мюрид не понимал, зачем это Нассефу нужно.
Иногда он брал с собой на прогулку дочь или сына и объяснял им по пути все чудеса Божественного творения. Невзирая на протесты Нассефа, Эль Мюрид пригласил нескольких ученых, способных разъяснить менее очевидные чудеса природы. Он приступил к изучению искусства чтения и письма, чтобы иметь возможность собственной рукой начертать свои законы.
Но обычно он бродил в одиночестве, сопровождаемый лишь Непобедимыми. Присутствие Непобедимых было необходимо. Выкормыши Властелина Зла уже много раз пытались убить Пророка. Иногда ему казалось, что в Себил-эль-Селиб врагов у него больше, чем сторонников.
В своих одиноких прогулках он приветствовал по именам встречающихся по пути ветеранов, следил за тем, как растет казарменный городок, или проверял состояние овощных плантаций, недавно разбитых на террасах холмов. Армия, разрастаясь, просто пожирала окружающие крепость земли. Плантации не могли полностью обеспечить Себил-эль-Селиб, но они существенно облегчали жизнь. Каждый взращенный здесь плод означал, что с побережья через перевал можно будет привезти на один плод меньше. Кроме того, полевые работы препятствовали людям поддаться козням Властелина Зла.
В тот день, когда Эль Мюрид решил положить конец своему заключению, шел дождь. Это был неприятный дождь, с грозой и сильным ветром, такие дожди сбивают листья с деревьев и прибивают к земле траву, такие дожди угнетают дух. Дождь прошел, но небеса — как и дух
Он вызвал к себе командиров Непобедимых.
Отряд телохранителей насчитывал уже три тысячи человек — это была его личная армия, независимая от тех войск, которыми командовал Нассеф. Эти тихие, в основном безымянные люди образовывали братство, беззаветно преданное своему повелителю и абсолютно неподкупное.
За последний год они провели в пустыне несколько собственных операций. В отличие от людей Нассефа они не нападали на сторонников Короны и никого не грабили. Совсем напротив, Непобедимые приходили на дружественные территории, защищали их и осуществляли административные функции. Выступая от имени Создателя, они тем не менее сдерживали свой проповеднический пыл, завоевывая умы и сердца, главным образом личным примером. Они даже не беспокоили местных лоялистов, пока те вели себя мирно и занимались собственными делами. На занятых ими землях почти не было раздоров. Иногда им даже приходилось вступать в схватки с людьми Нассефа, чтобы предотвратить нарушение мира на вверенных их попечению землях.
Когда все командиры были в сборе, Эль Мюрид сказал:
— Мой брат, Бич Божий, вернулся. Разве не так?
— Прошлой ночью, Ученик, — подсказал кто-то.
— Он не пришел, чтобы повидаться со мной. Не может ли кто-нибудь из вас попросить его пожаловать сюда?
Через полминуты после того, как добровольный посланник удалился, Ученик произнес:
— Я был бы очень благодарен, если бы кто-нибудь из вас раздобыл на время смертоносный кинжал культа Хариша.
Эль Мюрид знал многих вождей культа — некоторые из них находились сейчас перед ним, — но не хотел нарушать их тайны. Культ приносил большую пользу.
— Он будет лежать перед нашими глазами, напоминая всем, где обретается высшая власть.
Огромный зал для аудиенций перед Малахитовым Троном был призван внушать почтение. Эль Мюрид питал слабость к театральности и величию. Просители должны были стоять на невысоких возвышениях-подиумах, заменяющих в зале мебель. Так, стоя, им приходилось терпеливо ждать, когда на них обратят внимание и они получат возможность изложить свою просьбу.
К двадцати двум годам Эль Мюрид превратился в сильного, волевого, склонного к диктатуре лидера, хотя иногда, в одиночестве, все ещё испытывал приступы нерешительности. Он больше не терпел неповиновения. Мужчины и женщины Себил-эль-Селиба должны были жить по его законам.
Не прошло и двух минут, и кто-то из Непобедимых положил смертоносный кинжал на место для свидетеля — напротив возвышения для главного просителя. Эль Мюрид одобрительно улыбнулся и попросил передвинуть кинжал так, чтобы его нельзя было увидеть с Малахитового Трона.
После этого все принялись ждать.
В зал угрюмо вошел Нассеф. Его губы были бледны и крепко сжаты. А сопровождающий его Непобедимый, напротив, казался весьма довольным собой. Эль Мюрид понял, что между ними произошел спор, и Нассеф в конце концов был вынужден уступить.