Огонь в крови
Шрифт:
— Хорошо. Можешь ненадолго вернуться в город.
— Ссспасибо.
Из дворца меня выпустили на удивление легко. Стражи, конечно, косились с любопытством, но задержать не посмели. Да что там задержать, даже заговорить не осмелились, только внимательными взглядами провожали да перешептывались за спиной, заставляя нервничать.
Платье после нервной ночи безвозвратно измялось, но я старательно его разгладила и надеялась, что со стороны мой непрезентабельный вид не сильно заметен. Кое-как переплетенная коса вроде бы тоже
Но тихие разговоры за спиной все равно очень нервировали. Казалось, все знают, где я провела эту ночь, думают самое худшее и всячески меня осуждают.
Невыносимая пытка для человека, болезненно зависящего от общественного мнения.
До цветочного магазинчика я еле добралась, сраженная паранойей и уверенная, что каждый встречный недоволен моим недостойным поведением.
Даже понимая, что это не так и мало кто сейчас вообще обращал на меня внимание, увлеченный самой важной темой — пробудившимся драконом, я чувствовала себя скверно. Это ведь я провела ночь в одних покоях с мужчиной… да что там с мужчиной, с драконом!
Казалось, я слышала, с каким грохотом рушились хрупкие опоры моего доброго имени.
Все стало только хуже, когда я добралась до магазинчика, воровато проскользнула внутрь, тихо ругаясь на дверной колокольчик. И застыла под взглядом дамы Марэль.
— Ты хотя бы понимаешь, как я волновалась? — без вступительных речей перешла она к самому главному. — После того, что сотворило это чудовище, весь город будто сошел с ума, а ты пропала! Просто исчезла! Мне пришлось одной отбиваться от обезумевших преступников. Ты даже не представляешь, сколько мерзавцев пыталось ограбить мой магазин, пока городская стража не взяла все улицы под контроль. Я была тут совершенно одна, когда кто-то чуть было не проломил защиту магазина. Ты хоть понимаешь, что я чувствовала в тот момент?!
Таника Марэль слыла особой нервной и истеричной, и сейчас, слушая ее визги, я почти не верила ее словам. Вполне возможно, кто-то и пытался поживиться чужим добром, пока все были увлечены зрелищем планомерного уничтожения вражеского флота, но уж точно стихийных беспорядков на улицах не возникало. В противном случае едва ли я смогла бы так легко выбраться из дворца и пройти почти семь улиц, что отделяли площадь Дракона и, соответственно, наш магазинчик от другой, не в пример более вычурной Дворцовой площади, на которой, собственно, и располагался королевский дворец.
И все равно я послушно произнесла:
— Простите, — потому что ничего, кроме этого, от меня не хотели слышать. Да и не услышали бы.
— Приготовь мне ромашковый чай, — велела Марэль, тут же успокоившись. О том, где я пропадала и все ли у меня хорошо, она, разумеется, поинтересоваться не подумала. Чужие невзгоды не занимали ее разум. Именно за это я очень любила свою нанимательницу: Марэль никогда не пыталась узнать обо мне больше имени.
Чай я подала, воду для цветов сменила, обед приготовила и накрыла стол, в перерывах споро собирая свои вещи. Управилась быстро. Впрочем, вещей у меня было немного, долгие сборы тут и не предусматривались.
Тихо сбежать я собиралась сразу после обеда, в тот славный промежуток времени, когда дама Марэль изволила лично посидеть за прилавком полчасика, чтобы вечером с полным на то правом сетовать на усталость после тяжелого трудового дня.
Как ни странно, но после двух лет честной службы я легко приняла необходимость покинуть этот магазинчик и свою нанимательницу. Променять цветы на дракона… Марэль, расскажи я ей о своих планах, сочла бы мое решение несусветной глупостью, а меня, скорее всего, отправила бы к лекарю.
Признаться, я тоже считала, что придурковатую покорность драконьим приказам нельзя назвать разумной, но тем не менее планировала к нему вернуться, чтобы и дальше по утрам расчесывать его волосы и гадать, как он раньше-то жил без моей неоценимой помощи.
Словно предчувствуя мои намерения и предвидя неизбежный побег, дама Марэль не стала утруждать себя послеобеденной работой, с энтузиазмом нагрузив меня поручениями. Начиная от проверки цветов в небольшой теплице за магазином и заканчивая составлением списка всех сортов, которые нам нужно было бы заказать.
Незаметно сбежать не получилось, а сказать открыто, что ухожу, и, собственно, уйти я не решалась. Страшно было об этом говорить.
В себя я пришла лишь в седьмом часу вечера, когда звонок колокольчика ознаменовал приход нового покупателя, а радостное, доведенное до автоматизма «Добро пожаловать!» со стороны дамы Марэль, читавшей в плетеном кресле у окна, захлебнулось сдавленным бульканьем.
В магазин, лениво осматриваясь, вошел ужас.
И если в просторных покоях дворца, с широкими дверями и высокими потолками, он смотрелся вполне органично, то в маленьком магазинчике Абель занимал все свободное пространство и давил своей чешуйчатой мощью.
Марэль была удостоена одного короткого взгляда и легкого кивка, мне же досталось все его драконье недовольство:
— Напомни мне, сокровище, зачем ты ушла в город?
— Собраться, — ответила тихо, поймав на себе быстрый непонимающий взгляд нанимательницы. Хотела же тихонечко сбежать, оставив записку на прощание, чтобы избежать скандалов, и вообще…
— И?
— Собралась.
Скользнув по мне оценивающим взглядом, Абель выразительно уставился на прилавок, за которым я продолжала топтаться.
— Тогда почему ты все еще здесь?
В заднюю комнату, за вещами, спрятанными в пустой деревянной коробке, я метнулась, не задумываясь о том, что со стороны, особенно для такого мнительного типа, как дракон, это могло показаться попыткой побега.
Сдавленный вскрик Марэль ознаменовал начало погони, закончившейся очень быстро и очень обидно.
Дверь в комнату я открывала еще сама, а входила уже нет. Меня внесли, плотно закрыли дверь и, не опуская на пол, грозно вопросили:
— Что это значит? — в груди его что-то клокотало, вырываясь хриплым, рычащим дыханием сквозь сжатые зубы. Жуткий звук, если честно.