Огонь
Шрифт:
— Подумайте об этом минутку. — Малдер поднялся и, увлекая за собой мисс Грей, вышел, чтобы дать больной успокоиться. Та, глотая слезы, откинулась на подушки. Теперь, когда алкоголь выветрился, дешевую косметику смыли, а в глазах отражалась искренняя боль, она была, пожалуй, даже красива.
— Отлично! — с энтузиазмом воскликнула Фиби. — Полное пренебрежение элементарной осторожностью!
— С ней следует вести себя вежливо, по крайней мере, пока она не согласится сотрудничать, — сухо приказал Малдер, делая быстрые записи в блокноте. — Тот же самый принцип, на котором держатся наши с тобой отношения. .
— О! — улыбку стерло с губ, накрашенных
Малдер оторвался от бумаг. Он уже понял, что допустил непростительный ляп.
— Я прошу прощения. Это была дешевая шутка. Удары ниже пояса не засчитываются. Я не хочу ковыряться в прошлом. Давай заниматься делом и только делом.
— Да ради Бога! — дернув плечом, Фиби отошла прочь.
Малдер понял, что его извинение не засчитали. Скорее наоборот — все стало еще хуже. Он кашлянул и поплелся следом. Ему было страшно неловко, но он хотел раз и навсегда покончить с этим недоразумением — хотя бы потому, что твердо знал: что в общении с Фиби недоразумения нарастают еще быстрее, чем при геометрической прогрессии.
— Послушай, Фиби…
— Послушай ты\— перебила женщина. В голосе звучала непривычная боль. — Мне казалось, десять лет — достаточный срок для того, чтобы если не простить, то хотя бы забыть некоторые ошибки молодости.
— Мое проклятие — это фотографическая память.
— Только не говори мне, что ты хотел бы забыть абсолютно все!
Только Фиби Грей была способна на такие переходы! Почти невесомое изменение интонации — и вместо обиды в голосе уже звучит призыв, противиться которому, конечно, можно, но так трудно, что и не получается…
Их взгляды встретились. Лицо Малдера смягчилось. Фиби прищурилась, глаза ее азартно заблестели.
— Например, раскопки могилы Конан-Дойля одной туманной ночью — просто так, ради удовольствия…
Англия
Одиннадцать лет назад
От железнодорожной станции до аббатства Глас-тенберри им пришлось идти пешком. Малдер тащил на себе две лопаты и рюкзак с двумя галлонами воды, фонарем, саперной лопаткой, толстым армейским одеялом и провизией. Вторая лопата породила короткий и небывало эмоциональный для Фокса спор, суть которого сводилась к тому, что тащить две лопаты исключительно для того, чтобы Фиби могла впоследствии сказать «мы копали», он не согласен. Фиби так растерялась при виде неожиданной Малдеровой самостоятельности мышления, что даже некоторое время спорила тоже. Потом опомнилась и прибегла к гораздо более действенному методу: она обиделась. Инцидент был немедленно исчерпан.
Более ценные вещи Фиби приятелю не доверила: свечи, жестяную коробку с «объектами притяжения» и что-то вроде набора «Юный химик» с исключительно мерзкими ингредиентами. Ловить для этого набора летучую мышь Малдер категорически отказался. Фиби решила не настаивать, посчитав вопрос непринципиальным.
Сгущались сумерки. Это было единственное обстоятельство, которое хотя бы немножко Фокса радовало. Ему очень хотелось верить, что в сумерках число желающих спросить «а куда это вы с лопатами?» упадет до нуля. Хотя, с другой стороны, если бы полиция задержала их археологическую экспедицию до
Сумерки все сгущались, и мимо стен аббатства два юных изыскателя проходили уже не видя, а угадывая тропу под ногами. К счастью, отсюда идти было уже недалеко. И с каждым шагом неотвратимое приближалось.
Холм вырос перед ними внезапно. Как полисмен. Малдер старательно вытряхнул из головы непрошеное сравнение. Молодые люди поднялись наверх и остановились перед простым надгробием, белеющим в темноте. Фокс сбросил с плеч свой груз и обреченно замер: дошли. В этой земле — некогда принадлежавшей старинному роду Конан-Дойлей — покоился прах всемирно известного создателя Шерлока Холмса.
Фиби достала рулетку из кармана Малдера и фонарь из рюкзака и опустилась на колени за изголовьем.
Вот уже две недели она изводила приятеля размышлениями о выборе своей будущей профессии. Фокс соглашался абсолютно со всеми ее идеями в надежде, что — нет, не идеи когда-нибудь кончатся (на это надеяться не приходилось), а просто внимание Фиби будет отвлечено чем-то другим. Надежда не оправдалась. Не встретив ожидаемого отпора, Фиби Грей…
В общем, это была Фиби Грей. Она решила, что молодой женщине, которую привлекает профессия сыщика, может помочь советом только Артур Конан-Дойль. Даром он, что ли, был профессиональным спиритом?
Фокс от неожиданности сказал: «Хорошо». Ему в тот момент и в голову не могло прийти, что вызывать покойника Фиби собирается на крышке его собственного гроба… Дорогой читатель, не цепляйтесь, пожалуйста, к слову и не задавайте ехидный вопрос: «чьего гроба — классика или самого Фокса?». Ибо для Фокса, когда он осознал, на что согласился, эти два варианта воспринимались как равновероятные.
Итак, после двух часов напряженной работы лопата Малдера ударила о гулкое дерево. Фиби (нечего и говорить, что ее лопата все это время лежала рядышком — на тот случай, если «надо будет помочь») поднесла фонарь поближе, чтобы приятель мог действовать смелее. Еще несколько взмахов — и во влажной желтоватой земле отчетливо показалась оконечность дубового гроба. Фокс провел рукой по крышке, стряхивая рыхловатый песчаный грунт. Натертые ладони изрядно саднили. Гроб торчал в развороченном склоне, точно сколотый зуб.
Парень вздохнул и принялся формировать над изголовьем невысокий свод, чтобы Фиби удобно было работать.
На очищенную крышку с облезшим лаком лег пятиугольный лист пергамента, размеченный по кругу «пляшущими человечками». По углам выстроились пять высоких свечей красного воска. В их колеблющемся свете Фиби тщательно разложила на листе то, что называла объектами притяжения, — три курительных трубки, пять зернышек апельсина и тугое кольцо свернутой пряди конского волоса, срезанной со смычка. Зашипела под прикосновением горящей спички горка темного порошка, и крохотную рукотворную пещерку наполнил незнакомый и, как ни странно, приятный запах. Приятным он был недолго: Фиби насыпала сверху бурые хлопья свернувшейся крови — своей и Малдера, — взятой накануне. Затем осторожно опустила в центр круга иглу на длинной шелковой нитке и невнятно забормотала себе под нос. Фокс зачарованно следил за тонкими пальчиками девушки и за тем, как мечется в красноватых сполохах капризная стрелка. Насколько он мог судить — а «пляшущих человечков» он уже давно читал совершенно свободно, — никакого смысла в сочетаниях букв не было. И слава Богу.