Огонь
Шрифт:
— Она останется в городе? — спросила Мину.
— Пока да. И мы тоже.
Она повернулась к Виктору и в упор посмотрела на него. Он барабанил пальцами по панели управления, избегая встречаться с Мину взглядом.
— Зачем? Вы же сказали, что вся история про Энгельсфорс — выдумка?
Виктор не отвечал.
— А сам-то ты что думаешь? Веришь, что мы Избранные?
— Я думаю, ты очень необычный человек, Мину, — сказал он и улыбнулся.
На мгновение Мину увидела прежнего Виктора, который безуспешно пытался произвести на нее впечатление своими уловками.
— Перестань, —
Улыбка на лице Виктора погасла.
— Что вы сделали с Оливией? — спросила Мину.
— Я не могу разглашать эту тайну.
— А как же то, что ты говорил мне про Совет?
— Я не изменил своего мнения. Но если я хочу изменить Совет, я должен, насколько возможно, играть по их правилам.
— То есть ты опять подчиняешься всем приказам Совета?
Виктор грустно посмотрел на Мину.
— Не понимаю, как такой умный человек, как ты, может быть таким наивным, — говорит он. — Ты думаешь, все просто. Правильно — неправильно, хорошо — плохо. Важна цель, а не то, каким путем ты к ней идешь.
— То есть цель оправдывает средства?
— Если хочешь, да.
— Ты ошибаешься, — говорит Мину.
— Неужели? Вспомни, что ты сделала с Адрианой. Неужели это действительно можно назвать добрым делом? Забрать память, против воли человека изменить его личность…
— Это было сделано для ее спасения…
— Вот именно!
Прошло время, но Мину продолжала думать про этот разговор. В одном она теперь была совершенно уверена. На Виктора Эреншёльда никогда и ни в чем нельзя полагаться.
— Мину, — говорит Линнея, хватая ее за рукав.
В дальнем конце аллеи показался Эрик в обнимку с Юлией.
— Какого черта он тут делает? — пробормотала Ванесса. — Какого черта он вообще ходит по этой Земле?
«Потому что жизнь так устроена, — думает Мину. — Нет никакой космической справедливости. Неправда, что „грех всегда бывает наказан“. Эрики спокойно плывут дальше по жизни, независимо от того, какое зло они сотворили. Ну, в крайнем случае плохо спят по ночам. А может даже, и спят отлично».
Избранницы в молчании смотрят на приближающегося Эрика. Он видит это, но демонстративно не смотрит в их сторону. Не хочет или боится. Мину надеется на последнее. И хотя мир устроен несправедливо и Мину знает, что месть не лучший способ решения проблем, она надеется на то, что Эрик когда-нибудь заплатит за все, что он совершил.
Или что он хотя бы больше никому не причинит вреда.
Девушки ждут, пока Эрик и Юлия поднимутся по лестнице.
Потом смотрят друг на друга.
Пора идти.
Пора прощаться.
77
Она смотрит на уходящий высоко вверх потолок церкви. Голова кружится при мысли о тех людях, которые сотни лет назад ползали там, наверху, и строили эти своды.
Возле алтаря висит большая картина, изображающая Иисуса на кресте. Его печальные глаза устремлены в мрачное грозовое небо.
Сколько сегодня в церкви народа. И все одеты в черное.
Вот по центральному проходу идут Линнея и Ванесса.
Следом идут Мину и Анна-Карин, тоже с розами, на Анне-Карин черный костюм, в котором она была во время судебного процесса.
Хотя тогда в нем была Ванесса. Ведь это же была Ванесса, правильно?
Во сне мысли перескакивают с одного на другое. Ничего не знаешь наверняка. Бывает, видишь что-то, чего не было или было во сне.
А вот Густав.
Она бежит за ним по центральному проходу.
— Куда ты пропал? — говорит она. — Исчез, и всё. Или это я исчезла, я уже забыла.
Но он ее, похоже, не слышит. Он молча садится рядом с Мину и остальными Избранницами. Как если бы он тоже был Избранным.
Все это очень странно.
Кто-то закрывает двери церкви, над головами сидящих начинает звонить колокол. Шепот на скамейках смолкает.
Она оборачивается и смотрит на пастора. Совсем молодой, видимо, какой-то новенький.
Он говорит, что все собрались, чтобы проститься с любимой дочерью, сестрой и другом, и она оглядывает зал, видит вокруг много знакомых лиц.
Вот Юлия. Ее голова опущена, огромные слезы скатываются по щекам и падают на раскрытую страницу книги псалмов. Рядом с Юлией Эрик. Одной рукой он обнимает Юлию. На его лице застыло странное выражение. Кажется, он тоже спит.
Рядом на той же скамье держатся за руки Фелисия и Робин. Кевин тоже здесь, но он устроился в отдалении, как будто ни с кем не знаком.
Тут и там раздаются всхлипывания, эхо повторяет их и разносит по залу. Родители Эрика и семья Робина тоже здесь. Оса Сеттерквист украдкой вытирает слезы бумажным платком.
Многих из этих людей она знает всю свою жизнь. Правда, тетю не видела уже много лет. И двоюродных братьев. Какие они стали большие!
Но есть здесь и те, кого она едва знает, и даже те, кого видит в первый раз. И все они плачут.
Вдруг в зале раздается хорошо знакомый голос.
When I am dead, my dearest,
Sing no sad songs for me,
Plant thou no roses at my head,
Nor shady cypress tree [20] .
Алисия. Она стоит у алтаря и поет.
Be the green grass above me,
20
Стихотворение К. Дж. Россетти (Chr. G. Rossetti) — английской поэтессы, сестры живописца и поэта Данте Габриэля Россетти (1830–1894).