Огонь
Шрифт:
— Ладно, скажу.
— Я подумал, ей легче будет услышать это от тебя.
— Какая заботливость!
Вид у Виктора стал обиженный. Но Ванесса не поддалась на его уловки.
Неужели он не понимает, что Избранницы обсуждают его и его слова? Они уже давно его разгадали. С каждой из них он играет разные роли. С Ванессой Виктор обычно серьезен и молчалив. Наверно, думает, что это ее сбивает с толку.
— Я не… — начал он, — это расследование меня тоже напрягает, поверь…
— И поэтому вы его ведете уже полгода.
— Надо
— Как я тебе сочувствую!
Виктор отвернулся. Казалось, его вдруг очень заинтересовал пришпиленный к стенке плакат с периодической таблицей.
— Я понимаю. Тебе все равно, что я говорю. Мы по разные стороны баррикады.
— Ты только сейчас это понял?
— Мне жаль, что обстоятельства сложились таким образом, — проговорил Виктор с несчастным видом. — Ужасно жаль.
— Мне тоже жаль, — ответила Ванесса. — Я бы очень хотела, чтобы ты и твой отец никогда не появлялись здесь. Ради вашей же собственной пользы.
Виктор вопросительно уставился на нее.
— Этот процесс — ваша огромная ошибка. Вы облажаетесь. Знаешь, почему?
Виктор покачал головой.
— Мы Избранницы, — сказала Ванесса. — А ты кто такой?
Виктор не нашелся, что ответить.
Рука Ванессы слегка дрожала, когда она отпирала замок. Она понятия не имела, как можно выиграть этот процесс. Не знала, возможно ли это вообще.
Но она знала, что сделает все ради победы.
43
Мину тяжело поднимается по ступеням школьной лестницы. Как будто карабкается в гору. Она могла бы упасть прямо здесь и заснуть. Сил нет, она не спала три ночи.
«Нас ждут светлые времена!» — написано на одной из ярко-желтых афиш, мимо которых она проходит.
Толпа позитивных энгельсфорсцев несется по лестнице, и Мину прижимается к перилам, чтобы не быть растоптанной. Впереди всех, как вожак стаи, несется Кевин, и Мину думает: интересно, сколько у него желтых толстовок? Наверно, не одна, раз он, как и многие другие, теперь носит их каждый день, словно школьную форму.
Мину поднимается на второй этаж и останавливается.
Девушка-вахтер, которую взяли вместо Николауса, стоя на стремянке, сковыривает с потолка ошметки снюса, который туда прилепили мальчишки. Она такая молодая, что может легко сойти за ученицу.
Мину переводит дыхание, не отрывая взгляда от вахтера. В ее занятии есть что-то безысходно-гипнотическое.
Тут в кармане куртки Мину начинает громко играть ксилофон. Все оборачиваются, Мину достает из кармана новый мобильник. Выключает звук.
Она получила телефон вчера в подарок на день рождения и после каждого разговора вытирает экран от пятен и жирных следов. Ей даже трогать его лишний раз жалко, но скоро это пройдет, и телефон станет для нее просто телефоном.
Мину открыла сообщение.
«Надеюсь,
Это первое сообщение, которое ей когда-либо писала мама, которая всегда считала, что если человеку хочешь что-то сказать, нужно звонить. Это еще одно из многих изменений, произошедших с ней после ее переезда в Стокгольм. Мама коротко подстриглась. Сменила духи. Это мелочи, но они свидетельствуют о том, что у мамы в столице своя жизнь, жизнь без Мину.
Они часто разговаривают по телефону, но приезжала мама всего один раз. А папа стал работать еще больше. Мину иногда кажется, что она одинаково редко видит их обоих.
Конечно, Мину рада мобильнику. Но гора подарков, которую мама с папой вывалили вчера на ее кровать, подозрительно попахивала желанием откупиться.
Мину пошла по лестнице вверх. От дня своего восемнадцатилетия она ждала большего. Да, она стала совершеннолетней. Взрослой в глазах окружающих. Но возможность покупать спиртные напитки не шла ни в какое сравнение с тем, что на ее плечах уже полтора года лежала ответственность за судьбу мира.
Когда Мину вошла в класс, Кевин уже расположился на задней парте. Мину села рядом с Анной-Карин.
— Как прошел день рождения? — спросила Анна-Карин, оторвавшись от учебника по физике.
— Нормально, — ответила Мину. — А что ты делала в выходные?
Анна-Карин указала глазами на книжку, вид у нее стал несчастный.
— Я этого никогда не пойму, — вздохнула она.
Мину кивнула. Она и сама провела в воскресенье немало часов над этой книжкой, пытаясь разобраться со свойствами магнитных полей. Это была одна из причин, почему она не выспалась.
— Давай после школы посмотрим, — предложила Мину. — Может, вместе разберемся.
Похоже, предложение не очень обнадежило Анну-Карин.
— Если даже ты не понимаешь, чего от меня ждать?
— Разберемся.
Прежний опыт совместной учебы у Мину ограничивался групповыми заданиями, во время которых Мину за всех выполняла проект, а остальные сидели и болтали о вечеринках, на которые Мину никто не звал.
Но с Анной-Карин все было иначе. Она и Мину начали вместе готовиться к контрольным прошлой осенью. И оказалось, что Анна-Карин даже усидчивее Мину. Она не сдается, пока не разберется во всем досконально.
— Папа приглашает тебя к нам в субботу вечером, — говорит Мину.
Анна-Карин удивленно смотрит на нее. Звонит звонок на урок.
— С чего это вдруг? — спрашивает Анна-Карин.
Потому что его мучают угрызения совести за то, что он постоянно занят на работе, хочет ответить Мину. Потому что он в кои-то веки хочет выполнить свой отцовский долг. А еще потому, что мама будет дома и он хочет продемонстрировать ей, какой он суперотец.
— А почему бы и нет? — говорит Мину.
— С удовольствием, — поколебавшись, отвечает Анна-Карин.